Я не подчиненный и не лидер. Первое — из‑за личных свойств, второе — сознательно. Быть лидером — значит намеренно упрощать и уплощать подход к человеку, в том числе и к другу. Тот, кому интересен душевный мир ближнего, лидером быть не может по определению. А для меня нет ничего интереснее, чем другой взгляд на мир, другой отпечаток духа, еще одно чудо — одна из пяти миллиардов человеческих душ.
Я осознанно держусь этих правил.
Дружить со мной не у всякого получится. Но возможно, именно поэтому в друзьях у меня люди неординарные, сильные. Дружба с ними больше похожа на родственную связь. Они могут быть абсолютно непохожими — от вождя немецких байкеров старины Торстена до заместителя главврача крупнейшей баварской клиники Эрика Каца. Объединяет их одно: эти люди уверены в себе настолько, что не нуждаются в самовозвышении и уничижении других. Но при попытке помахать у них перед носом распущенным хвостом один деликатно обрежет этот хвост под самый корень, а второй попросту даст обладателю хвоста пепельницей в рыло.
Они — мои друзья, моя семья, мой клан.
Моя нация, если хотите.
Только так.
* * *
У меня есть ослик. Черно–желтый тайваньский ослик по кличке «Кимко».
Этот скутер стоит столько же, сколько вполне приличный и лишь слегка подержанный тяжелый мотоцикл, на который я сейчас коплю, после того как разбил свой «Кавасаки», и это огорчает меня еще больше. Я купил его, когда был богат. Пусть, думал, будет для езды по городу — маневренный, легкий, и бензина надо только чуть… Кто мог знать, что я усядусь на него на долгих два года, поскольку злобные полицаи конфискуют у меня права на коника! Да и сам коник погибнет, содрав мне кожу со спины на прощанье…
Теперь у меня только ослик. Дорогущий осел! Который жрет бензина не меньше, чем взрослый мотоцикл, неустойчив, как пластмассовая утка в ванной, и хрупок, как тайваньская девочка.
За два года аккуратной езды отлетело на фиг сиденье, оборвался блинкер и почти отвалился щиток на руле, порастерялась часть гаек и снеслось левое зеркало. Да, забыл о проржавевшей выхлопной трубе — мы теперь ревем, как небольшой самолет, и от этого мне еще тоскливее…
Но я его люблю. У тайца «Кимко», по сравнению с итальянцами «Пьячо» или «Априлией», очень хорошая тяга, он быстро разгоняется и прет в гору легко. А ведь я не юноша семидесяти пяти килограммов, на которые он рассчитан, а дядька ста десяти. К тому же могу сесть на скутер, пообедав. И ничего.
Пробки, заторы — для него пустяки. Перекрыла дорогу мусоросборочная машина — ха! Газу! На бордюр, резко тормозим, на тротуар и объехали. Пробка — фигня, сворачиваем на велосипедную дорожку и гордо мчимся мимо десятков разморенных ожиданием водителей автомобилей. Благодаря щели в немецком законодательстве для скутера нет специфической правовой базы. Это больше чем мопед, но меньше чем мотоцикл. Пойди разберись, что ему можно, а что нет, поэтому полиция чаще всего оставляет скутеристов в покое.