Алжирец с сомнением покачал головой.
Лешка все это время слушал молча. Мы с Мустафой сразу перешли на французский. Рамдан-то прилично говорит по-английски, а Мустафе тяжело. Кудинов наоборот: понимает французский достаточно, но говорит плохо.
— Твой брат сейчас был уехать? — спросил он. Как-то так можно буквально перевести его вопрос.
— Да.
— Лучше думать, что делать потом. — И добавил по-английски: — Мне кажется, это важнее.
Правильно мыслит. Мы с Мустафой в недавнем прошлом разбирались, а думать нужно о ближайшем будущем. Развернуть вектор.
— Можешь нас освободить? — в лоб спросил я.
Мустафа облизнул губы.
— А дальше что?
— Мы уйдем.
— Вы уйдете. А со мной что будет? Меня стеречь вас оставили.
— Ну, ты же мог отойти на минуту. А мы сами освободились и сбежали.
— Можем врезать тебе по физиономии для правдоподобия, — добавил Лешка. Нравился ему такой план.
— Нет. В это никто не поверит.
Хороший ответ на самом деле. Значит, ищет решение.
— Бежим с нами, — предложил Кудинов.
— Куда? В Москву?
Действительно, куда деваться мусульманскому террористу, желающему выйти из игры? А ему придется это сделать, если он бежит с нами.
— Смотри, Мустафа. — Я даже присел поудобнее. — Может, это действительно неплохой вариант. Скажем, один из нас притворился, что у него начался припадок, эпилепсия. Вон у него, например.
— Почему это у меня припадок? — возразил Кудинов. Не вышел еще из накрывшего его упрямства.
— Ну, хорошо, у меня. Я начал биться, мычать. Ты залез в самолет. А я, улучив момент, ударил тебя, и ты потерял сознание. Я завладел пистолетом, прострелил наручники, освободил себя и своего товарища, и мы бежали. Свяжем тебя — никто ничего не заподозрит.
— А дальше что? — повторил Мустафа.
— Рамдан взбесится, отругает тебя, может, врежет пару раз, но и все. Это твой брат, и он тебя любит, сам знаешь. Вы с ним вернетесь в Лондон, и, когда все устаканится, ты дашь знак, что готов встретиться с нашим человеком. Ну, как мы договаривались. И этот человек передаст тебе за этот правильный поступок премию.
— Премию?
— Да, небольшой такой бонус. Дом себе сможешь купить.
Мустафа поднял на меня взгляд. Сомнений в том, что я не пытаюсь его обмануть, у него не было. Мне не раз говорили, что я внушаю доверие. По крайней мере когда говорю правду.
— Дом? Ну вы даете! Допустим. А в какой стране? Где меня примут?
— Да хоть у себя в Алжире. Сделаем тебе новый паспорт, сменишь имя, внешность, в конце концов.
— С какой стати кто-то будет ради меня так стараться?
Мы с Лешкой переглянулись. Мустафа сообразил:
— Вы такие важные птицы?