— Нет, не из-за крюка. Просто он точно знает, к чему ведут его проповеди, но это его не останавливает.
— Что ты имеешь в виду?
Теперь Мустафа стал серьезным. Даже губы сомкнулись, нет уже этого дурацкого полуоткрытого рта.
— Он пускает людей на мясо. Они, когда уезжают отсюда, этого еще не знают. Но он с тем же успехом мог бы здесь делать из них консервы и потом отправлять, куда ему нужно, уже в банках. Он так зарабатывает себе на жизнь. Но я о брате, об Абду, хочу рассказать.
— Давай-давай, прости.
— Так вот, мы с тем журналистом поднялись на второй этаж. Там типа гостиницы устроено, он в мечети и жил. Нам принесли чай, сладости, и мы разговаривали. Сначала мы рассказали, что мы успели сделать в Алжире, — он все нас нахваливал. А потом этот журналист стал объяснять нам, как устроена жизнь. Ну, вообще. Что весь мир захватили христиане и евреи. Что мусульманам приходится вооружаться, чтобы выжить. И что выжить можно, только объединившись, только создав единое государство.
— Исламский халифат, — вставил я.
— Да. Чтобы туда вошли все мусульманские страны. Сейчас, он говорил, исламский халифат начали строить талибы в Афганистане. Был еще Судан, были попытки в Йемене, но самой перспективной страной была Чечня.
— Почему? Как он объяснил?
— Он сказал, что Чечня силой оружия отсоединилась от России, и это оружие по-прежнему было в руках у наших братьев. И революция в умах там еще продолжалась, в отличие от других мусульманских стран. От тех, где слишком много сытых. И еще рядом — и на Кавказе, и на Волге — были другие мусульмане, которые тоже поднимутся, стоит их немного подтолкнуть. Но на этом разговор закончился. Они решили, что на первый раз нам хватит.
Мустафа вычистил хлебом сковородку, подъел оставшиеся оливки и понес грязную посуду на кухню.
— Я заварю нам чай? — крикнул он оттуда.
— Давай. С удовольствием.
— Мы с братьями вернулись домой. Мы-то с Рамданом… Рамдан, я говорил, это старший мой брат. Рамдан, потом я, Мустафа, потом Абду, остальные в семье девочки, — уточнил парень с порога кухни. — Вот. Значит, мы с Рамданом все это уже знали, хотя до сих пор воевали за справедливость в своей стране, нам весь мир был ни к чему. А Абду был совсем мальчишка, ему пятнадцать только исполнилось. Он оружия и в руках-то не держал, сбежал из дома, как только мы обосновались в Лондоне. Так вот, Абду всю неделю по вечерам ходил на собрания разных обществ при мечети или читал их брошюры. А в пятницу мы снова пошли туда все вместе.
Я услышал, как забулькал закипающий чайник.
— Чай у меня только черный, — сунул голову в комнату Мустафа. — Зато есть мята.