— Пожалеешь. Я ведь не всегда такой терпеливый.
Я сделала вид, что задумалась.
— Нет, — выдала, наконец, с серьезным выражением лица. — Жалеть я как раз ни о чем не хочу, поэтому, пожалуй, откажусь от вашего щедрого предложения.
— Хорошо подумала? — обманчиво мягким голосом осведомился полувампир, делая шаг навстречу.
Я сокрушенно развела руками.
— Увы. Хотя обычно мне это не свойственно.
— Тогда подумай еще раз, — вкрадчиво предложил он. — Это выгодная сделка. Я привык держать свои обещания и многого не потребую — всего лишь добровольное согласие твоей "темной" ипостаси в обмен на отсутствие сложностей с учебой… оцени свою выгоду, Хель. Разве это не стоит моего хорошего отношения?
Я медленно покачала головой.
— Боюсь, что нет.
И вот тогда у полувампира изменилось лицо. Глаза сузились, запылали багровыми огнями, заставляя усомниться, что он никогда не пробовал крови, а кожа на лице пошла мелкими бугорками, словно под ней скрывался не обычный человеческий череп, а крокодилья морда с костяными наростами вместо чешуи.
— Хорош-ш-шо, — прошипел он, нагибая голову и с трудом выговаривая слова из-за мешающихся во рту клыков. — Тогда я спрошу иначе…
Его фигура внезапно подернулась дымкой и словно бы поплыла, размазалась в пространстве, как будто не могла удерживать стабильную форму. Человеческий облик начал сползать с него, как старая кожа, а из-под белесоватой пленки ненужного больше образа начали проступать совсем иные черты.
Твою ж инкубскую мать!
Это длилось всего мгновение, но я успела понять, что происходит, и поспешно зажмурилась, чтобы не попасть в ловушку. Не поддаться соблазну и не принять стоящее напротив существо, за того, кто был мне небезразличен.
— Что скажешь теперь, Хель? — знакомым до боли урчащим голосом спросил полукровка, одним рывком оказываясь ближе и властно прижимая меня к стене. — Я могу стать для тебя кем угодно… хочешь увидеть свою мечту?
Не открывая глаз, я снова покачала головой.
Не-на-ви-жу инкубов! Была б моя воля, уничтожила бы всех до единого! Мы, суккубы, тоже искушаем и обольщаем, однако мы меняемся для своего избранника целиком — внешне и внутренне, до мельчайших подробностей копируя то, что видим в чужой душе. Отдаемся новому образу полностью, без оглядки. Пусть и на какое-то время. Но при этом мы не убиваем, а лишь ослабляем очарованных мужчин. Не отнимаем у них мечту. Не иссушаем душу.
Инкубы же забирают у своих жертв почти все. Влезают в чужую шкуру, как паразиты, бесцеремонно пользуются и сбрасывают отслужившую свое маску, как только в ней исчезает надобность. Они не умеют отдавать. Они лишь берут — жадно, бесцеремонно, нагло. Выпивают несчастную жертву, как оголодавшие вампиры, и оставляют после себя пустую, лишенную чувств оболочку, не способную снова ожить.