При виде моего выразительного лица "девочка" укоризненно покачала головой.
— Да нет там ничего серьезного. Так, легкое успокоительное, немного тонизирующего… тебе ведь не помешает, верно?
На меня в упор взглянули проницательные, пробирающие до дрожи зеленые глаза, похожие на бездонные лесные озера.
— А почему ты одна? — обманчиво ласково спросила ведьма, крутя в тоненьких пальчиках вилку. — Где ваш замечательный ангел? Почему опять не пришел?
— Домашнее задание делает, — честно ответила я. — Сидит в своей комнате и старательно собирает благодать в пробирку, чтобы провести завтра уникальный эксперимент на "ядах".
— Я давно его жду, Хелечка, ты ведь знаешь. А ты упорно его от меня прячешь.
— Пока не изъявит желание сам, даже заикаться не стану.
Я твердо встретила острый взгляд травницы, и та огорченно всплеснула руками.
— До чего же ты упрямая, деточка! Его же можно заранее подготовить, намекнуть, попросить… не мне тебя учить, как невинным мальчикам предложения делать! И не надо на меня так смотреть — Мартина твоего не съем! Интересно мне просто, понимаешь? Сроду полукровок от Неба не видела, а тут — такой шанс…
Я как можно спокойнее пожала плечами.
— Быть может, когда-нибудь вы сможете удовлетворить свое любопытство. Но не думаю, что это случится в самое ближайшее время.
— Во что ты вляпалась, Хель? — совсем другим голосом осведомилась травница, глядя мне прямо в душу. — И почему над тобой висит метка смерти?
Ее показную веселость как рукой сняло. Вместо задорной девчонки передо мной сидела умудренная жизнью ведьма, которая видела меня насквозь. Но так было всегда, когда она того хотела. Именно поэтому я сюда пришла.
— Рассказывай, — потребовала госпожа Ольдман тоном, не терпящим возражений. — Все по порядку. Прежде, чем торговаться за твои травы, я хочу знать, на что ты планируешь их потратить.
* * *
От травницы я вышла уже затемно — уставшая, но с немалым прибытком, как денежным, так и по части знаний. И без того гнетущего груза в душе, с которым ходила последнее время.
Я давно заметила — домик госпожи Ольдман непостижимым образом высасывал из людей всякую гниль. Словно языком слизывал тоску, печаль, любые тревоги, оставляя после них лишь легкую грусть и полупрозрачную, совсем невесомую дымку светлых воспоминаний.
Чаще всего именно за этим к ней и обращались. Те, кто потерял близких, друзей, себя самого… те, кто не хотел больше верить и кому стало в тягость собственное существование. Кому-то госпожа Ольдман помогала, приглашая зайти на чашечку горячего травяного настроя. Других, напротив, безжалостно гнала, не давая шанса на успокоение. Самых настойчивых отваживала. Самых дерзких жестко останавливала. И лишь глупцов безнаказанно допускала до зеленой лужайки, где их путь, как правило, и заканчивался.