– Да, подлый муравей, пойду и попляшу,
И больше ни о чём тебя не попрошу…
Михальченко смотрел на неё во все глаза, но она сама ничего вокруг уже не замечала. Рядом был только он – её воображаемый обидчик.
– …Зима сковала пруд, а вот и снег пошёл…
На стёклах ледяных играет мёртвый глянец.
Смотри, как я пляшу, вонючий ты козёл,
Смотри, уродина, на мой последний танец!
– выкрикнула она со злостью.
Вика реально вжилась в образ и чувствовала в себе самую настоящую ненависть по отношению к жлобу-муравью, который, злорадно усмехаясь, оставил её подыхать на улице. Она знала, что точно так же и в жизни: нередко представители простых, «земных» профессий, которые твёрдо стоят на ногах и не беспокоятся о том, будет ли у них завтра кусок хлеба, презирают людей творческих и посматривают на них свысока.
Она с очень большим чувством и гневно горящими глазами дочитала басню до конца:
– …Когда-нибудь в раю, где пляшет в вышине
Весёлый рой теней, – ТЫ подползёшь ко мне,
Худой, мозолистый, угрюмый, большеротый, —
И, с завистью следя воздушный мой прыжок,
Попросишь: «Стрекоза, пусти меня в кружок!» —
А я тебе скажу: «Пойди-ка поработай!»
На несколько мгновений повисла тишина, а затем Михальченко заговорил с ней очень участливым тоном. Вике вообще почему-то казалось, что он постоянно её жалеет, хотя не понимала, с какой стати. Она ничего о себе не рассказывала, и жалеть её народному артисту России было не за что.
– Ну, а из прозы что ты нам приготовила?
– Шукшина, – ответила Вика, и Алексей Яковлевич расцвёл:
– О, один из моих любимых писателей!
– Я не знала, – испугалась Вика. – Честно, не знала.
– А отчего ты оправдываешься?
– Ну, не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я специально выбрала вашего любимого автора из желания угодить… – ляпнула она, не задумываясь. Члены комиссии захохотали.
– Ну ладно, – отсмеявшись, произнёс Мастер, – ты мне скажи вот что… Есть ли у тебя своя актёрская мечта? В смысле, кого бы ты хотела сыграть в будущем?
На этот вопрос Вика ответила без заминки:
– Я очень люблю Чехова. И моя мечта… это не мечта уже даже, а самая настоящая навязчивая идея – сыграть хотя бы по одной роли в каждой его пьесе.
Михальченко так светло и радостно ей улыбнулся, что Вика интуитивно поняла: она ему понравилась, она успешно прошла этот тур!
Так оно и вышло. Её радушно пригласили на следующий этап – фотопробы и сцендвижение.
Не обошлось, конечно, без драм. Едва ли группу абитуриентов можно было назвать сочувствующими единомышленниками. В основной массе ребята казались милыми и добрыми, расположенными друг к другу, – но это только до тех пор, пока они шли нога в ногу. Едва кто-то опережал кого-то хотя бы на полшага, на один балл – отношение стремительно менялось. Когда речь шла о своих успехах, своих оценках, каждый начинал расчищать себе дорогу локтями. Разумеется, все вылетевшие дружно ненавидели прошедших, а сами прошедшие испытывали к вылетевшим смешанное чувство жалости и неловкости, словно начинающий вор по отношению к своей первой ограбленной жертве.