Прибыв в Москву, я прямо с Павелецкого вокзала позвонил по указанному в визитке телефону. Когда на том конце слегка раздраженный голос ответил:
— Да, Шведов, — я едва не упал в обморок и даже прослезился от счастья.
— Это я. Сыч, — хрипло пробормотал я. — У меня беда.
— Ты где? — буднично поинтересовался Шведов, будто мы расстались вчера вечером после совместной попойки.
— На Павелецком, — я выглянул из будки и быстро сориентировался, — возле «Мини-маркета», ну, под желтой вывеской. Только приехал…
— Я тебя понял, — оборвал меня Шведов. — Стой на месте, никуда не ходи — заберу.
Минут через пятнадцать ко мне подкатил черный «ГАЗ-31» с нулями, и сидевший рядом с шофером Шведов, высунувшись в окно и пожав мне руку, бросил:
— Ты плохо выглядишь. Падай назад, — и показал большим пальцем правой руки себе за спину.
Буквально через полчаса я сидел в мягком кресле в просторном холле шведовской квартиры и лаконично повествовал о своих злоключениях, пытливо всматриваясь в лицо сидевшего напротив хозяина, стараясь уловить его реакцию.
— Боюсь, что покажусь тебе черствым и бездушным, — сказал Шведов, выслушав мое повествование, — но утешительного ничего сообщить не могу. Ты знаешь, сколько русских женщин бесследно исчезли в Чечне за последние пять лет?
— Не знаю, — безразлично ответил я, — наверно, много. Мне те женщины по барабану. А свою я буду искать. Даже если вы мне не поможете, я найду способ попасть туда…
— Это дохлый номер, — Шведов махнул на меня рукой и болезненно поморщился. — Ты, Антон, лучше смирись и положись на судьбу. Мало ли как бывает — вдруг она к тебе сама объявится через некоторое время? Хотя…
— Что это вы несете? — я ненавидяще уставился на Шведова — обида комком скакнула к горлу: не так должен был реагировать на мою беду человек, которому я спас жизнь. — Ну вы даете! Объявится! Вот спасибо, хорошо! — Я встал из кресла и направился к выходу, даже отдаленно не представляя себе, что я буду делать после того, как окажусь за дверью. Нет, не такой прием я ожидал встретить. Хотелось выскочить и набить кому-нибудь рожу, на худой конец заорать что-то непотребное.
Слезы застилали глаза, еще чуток — и разрыдаюсь. Шведов одним прыжком догнал меня, ухватил за локоть и начал водворять обратно в кресло, ласково увещевая:
— Тихо, брат, тихо. Не надо пороть горячку! Ну — заработался я, очерствел, ну, извини — ляпнул, не подумав… — и далее в таком же духе.
Особо не сопротивляясь, я снова уселся в кресло и агрессивно сообщил своему визави:
— Я буду искать ее в любом случае, неужели не ясно?! Вон матери солдатские, бывает, ищут своих сыновей по полгода и находят же иногда. Некоторым, кстати, похоронки приходят, а они прутся к черту на кулички, и где-нибудь под Ведено или Бамутом отыскивают своих сыновей. Пусть без яиц, в дистрофическом состоянии, но находят!