Кровник (Пучков) - страница 173

— Тебя могут убить? — трагическим шепотом поинтересовался он. — Ты раньше никогда не обнимался!

— Меня могут убить в любое время, — с досадой заметил я. — Не стоит делать из этого трагедию — работа у меня такая… Ты лучше вот что: через Мехино проезжать будешь — гони побыстрее, чтобы не заметили, что ты один. Маловероятно, что кто-то мгновенно сообщит Абдулле об этом, если заметит. Но чем черт не шутит…

Проинструктировав своего шефа, я открыл капот и быстро вымазался в масле с ног до головы, для пущей убедительности даже лицо заляпал. Захлопнув капот, я помахал Тэду ручкой и пошел вверх по серпантину.

Объясняться на посту мне не пришлось. Один из часовых (второй спал в окопе) критически осмотрел мой прикид, сочувственно покачал головой и высказал предположение:

— Тягач командир не даст — всю ночь видак смотрел, соляру с тягача в дизель слил. В лучшем случае позвонит в село и скажет, чтобы снизу что-нибудь прислал. Пока там наши раскачаются — будете сидеть до обеда минимум…

Огорченно помахав руками, я перекинулся с часовым еще парой фраз и прошел мимо поста в лагерь. Обойдя по кругу «концлагерь», я убедился, что обитатели пещер спят, и постучался в железную дверь, ведущую в командирские покои.

Спустя полминуты дверь растворилась — наружу высунулась заспанная физиономия олигофрена Гусейна.

— Командир спит, — хриплым шепотом сообщил он. — А вы уехали, — и хотел было затворить дверь.

— Мы уехали недалеко, — ласково улыбнулся я Гусейну и нахально протиснулся внутрь, отжав его от двери. — И командир просил меня зайти.

Гусейн растерянно пожал плечами и затворил дверь, задвинув массивную щеколду. В широком коридоре командирских покоев воцарился полумрак: свет в пещеру пробивался через мелкоячеистую решетку, установленную над дверью.

Ухватив олигофрена за горло, я «одел» его на колено и крепко стукнул башкой о стену, затем аккуратно опустил обмякшее тело на пол. Осмотревшись по сторонам, я прихватил со скамейки допотопный шахтерский фонарь, включил его и направился к спальне командира, по дороге мимоходом ободрав бельевые веревки, развешанные в коридоре рачительным олигофреном.

В спальне Абдуллы стоял тяжкий смрад, более похожий на запах дикого зверя, нежели на человеческий. Командир спал мертвым сном, раскинувшись в одежде на широком топчане и мощно свистя носом.

На всякий случай убрав подальше командирский автомат, я вытащил из ножен на поясе Бекаева длинный кинжал и залепил хозяину покоев смачную оплеуху.

Моментально проснувшись, Абдулла закрыл глаза ладонью, пытаясь спрятаться от ослепительного света фонаря, и недовольно пробормотал: