– А дядя Еся… Ест… ест… – Он не смог закончить, язык почти не слушался.
– Конечно, ест. И я ем. Видишь, Шарика пришлось оприходовать. А ведь он у меня десятый год, сердешный. Такой был чудной в детстве, беленький, вокруг глазика черненькое, хвостик торчит…
Старушка жизнерадостно засмеялась и облизнула кость седой собачьей ноги.
– Чттт…
– Ну ты, милок, сам виноват. Ты что сделал-то? Миску не насыпал, что ли?
– Насыпал, – сказал Денис, медленно отступая. Немного соврал, насыпала-то еще Ульяна, но… Он опустил руку по шву и медленно стравливал кочергу, ожидая, когда она удобно уляжется в ладони.
– Так чего ж Мужик на тебя взъелся?
– Какой… Кто он? Кто вы все вообще?
Они кормят эту хрень, подумал Денис. Никакую не лису, а этого жуткого деда, который выходит из погреба.
– Мы, милок, люди простые. Живем себе тут. Земля родит, голода не знаем, едим досыта, скотинку кормим. А прежде всего Мужика. Такое нам испытание за грехи. – Старушка с картинной скорбью покачала головой и тут же, улыбаясь как ни в чем не бывало, продолжила: – Тут, милок, нельзя никому в угощении отказывать. Любой твари, какая еды попросит. Ибо смертный голод пожрет.
– А я кошку не покормил. Клеща ей доставал, а она убежала, – сказал Денис скорее самому себе, начиная понимать.
– Дак ты, милок, еще и клеща обеда лишил? И кошку не уважил. И Мужику, видать, забыл второй раз насыпать, когда он за кошку обиделся? Небось еще и из дому хотел выгнать, боевой? – Старуха перестала улыбаться, погрустнела. – Это его деревня, а мы тут все так, сорная трава, хоть и ногами в землю вросли.
– И что здесь теперь творится?..
– А сейчас, Дениска, кажный человек в селе должен пожрать первую встречную животину. Не знаю как тебя, заставит-то Мужик или нет, ты ж не хозяин. Хотя целый день с домом и управлялся… Тем более что Ульянка далеко… – Марковна оценивающе сощурилась. – Может и заставит. Ты уж ему не противься, сердешный. Хуже будет. Тогда уж и человечиной не побрезгуешь.
Хрена, подумал Денис. Хуже, чем тут у вас сейчас, уже не бывает.
Краем глаза он увидел, как Михолай медленно подходит все ближе.
– А потом?..
– Потом мы тебя изловим и Мужику на ужин отдадим. Да и заживем дальше. – Старуха ни быстро ни медленно достала из кармана окровавленный длинный нож. Денис отчетливо расслышал короткий треск отлипающей ткани.
В темноте кровь казалась черной.
* * *
Ульяну накрыло, резко, когда «сетра» притормаживала у сонного вокзала в каком-то поселке. Шины шуршали по лужам, и звук вдруг замедлился и расширился, выплыл из темноты, а приветственный гудок встречной маршрутки сделался глубоким, задумчивым ревом. Сиденье провалилось в ледяные бездны, голод захлестнул, влился в изумленно открывшийся рот, тяжелой льдистой водой проскользнул в желудок. Вселенский, космический голод.