– Сидеть!
И Толик – этот огромный бородатый детина – рухнул обратно.
Миша подумал, как дико, наверное, выглядит со стороны. Маньяк-убийца, блин. Он никогда не убивал людей (да и не стремился этого делать). Не было навыков, опыта, каких-либо четких инструкций. Но зато были инстинкты. А еще мысль о дочери. Жгучее желание, которое следовало во что бы то ни стало забить.
– Я вспомнил про газовый ключ, – сказал Миша. – Я же его тут в прошлый раз оставил. Не помню, зачем. Между диваном и тумбочкой, где у вас фикус стоит с цветами. Смешно, да?
Толику было совсем не смешно. У него дергалось веко.
– Берите краски, – продолжал Миша, подходя к столику. – Сначала сделаете тату за ухом, а там видно будет. Чуть что пойдет не так, я вашей девушке с ресепшена шею сломаю.
Толик выдавил:
– Ты что с ней сделал?
– Пока ничего, – солгал Миша. – Но там есть кому ею заняться, если будете мудрить. Ясно?
Никого больше в тату-салоне не было. Девушка лежала в туалете. Мише было наплевать, жива она или нет. По-хорошему, он даже не думал ее убивать. Просто в какой-то момент понял, что если не останется здесь, не дойдет до конца, то придется возвращаться в квартиру к семье. А там он точно не удержится.
Зуд за ухом становился невыносим. Мысль, похожая на сверло, с тихим жужжанием проделывала дырки в черепе.
Он вдруг понял, как именно убьет дочь. Страшная картинка встала перед глазами. Главное, успеть забрать Люсю из садика… Миша едва сдержал рвоту. Прохрипел, сглатывая:
– Чего сидим? Поторапливайтесь!
Толик рванул к шкафчику, принялся вытаскивать пластиковые стаканчики с красками, упаковки с иглами, резинки. Рассыпал все это добро на столике. Пальцы Толика дрожали, веко дергалось.
– Вы, главное, успокойтесь, – Миша тяжело опустился на табурет. Болели вывихнутые от ударов пальцы на руках. – Если все пойдет как надо, я сюда больше не приду. Честное слово.
Толик взял влажные салфетки, трясущимися руками стер с лица Миши кровь. Вперился взглядом в следы от укуса на скуле. Девчонка оказалась упрямой, пыталась несколько раз вырваться.
Зажужжала машинка. Миша прикрыл глаза. Он был готов к любой боли. Лишь бы выжечь злые мысли из головы.
Боль пришла, а мысли не уходили. Зудящие бляшки возникли под ребрами с обеих сторон и на бедре.
Миша выругался, пробормотал: «Теперь здесь. Живее!» – и представил, что сделает с дочкой, если она вздумает сопротивляться.
Иглы коснулись кожи. Начали рисовать на теле новые разноцветные линии. Хотелось почесать те места, где вырастали, выпирали свежие татуировки.
Миша снова посмотрел в зеркало. Татуировки всегда были при нем. Эти странные разноцветные линии. Можно было сэкономить кучу времени, если бы догадка пришла раньше.