ним, если хочешь.
– Я не хочу с ним говорить, И я плачу не из-за того, что ты звонишь Джейсу! Ты сказал,
что я выгляжу уродиной.
– Нет, я такого не говорил. Я сказал платье уродское.
– Это тоже самое, – она поспешила в примерочную, захлопнула дверь, закрывшись на
замок.
– Реб, – сказал Эрик, стуча в дверь. – Впусти меня. Ты же знаешь, ты не уродина. – Он
прорычал, но не ей, а Джейсу, – Просто, блять, поторопись, ладно?
Ребекка быстро избавилась от платья, перекинув его через дверь. Она слышала, как Эрик
пытался стряхнуть с себя попавшую на него гору кружев, тафты и бантов.
– Я обещаю, все будет хорошо, как только Джейс приедет.
Это было весьма нелепым обещанием. Ребекка вытерла глупые слезы. Она не могла
поверить, он позвал Джейса. Зачем? Разве ей нужно было услышать мнение другого парня,
сообщающего, что она выглядит ужасно в этом платье?
– Ребекка? Ты в порядке?
– Дай мне минутку, – вздохнув, сказал она, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции. Она
бы все отдала сейчас за горячую ванну, мягкую постель и теплое тело прижатое сзади.
– Я люблю тебя, – сказал Эрик в замочную скважину.
Его сентиментальное признание никак не помогло е справиться с эмоциями. Она смотрела
в потолок, быстро моргая, прогоняя слезы.
– Ребекка?
– Я т-тоже тебя л-люблю, – проговорила она.
– Ты плачешь, да?
– Н-нет, – ответила она, громко шмыгнув носом.
– Милая, я не хотел обижать тебя. Позволь мне войти.
– Я плачу не по этому.
– Тогда почему? Позволь мне все исправить.
Ее смех напоминал истерику сумасшедшего.
– Я сама не знаю почему. На меня что-то нашло. – Она прижала глаза ладонями, и сделала
несколько успокаивающих вдохов. – С тобой это никак не связано. – Но в то же время
плакала она из-за него. Она боялась своих сильных чувств к нему, потом боялась, что они
так же быстро пройдут, или ее погубит рак, и их любовь закончится так же трагично, как и
у пар, о которых они говорили раньше. Но он не был причиной ее слез. Он был смыслом
ее жизни. Она хотела жить ради него и рядом с ним.
– Позволь мне войти, – спокойно попросил он.
Она вытерла оставшиеся слезы, сделала последний глубокий вдох и открыла дверь. Эрик
зашел в примерочную, закрыл за собой дверь, и осмотрел ее с ног до головы. Она стояла в
одном белье, и слегка нервничала. Хотя двадцать минут назад он видел ее почти
обнаженной.
– Мне совсем не нравятся эти слезы.
С Эриком сложно было предугадать, когда он шутил, а когда говорил серьезно. Ребекка
ничего не ответила, только посмотрела ему в глаза.
Он ударил себя в грудь кулаком.
– Иди ко мне. Сейчас же.