Она ударила его по плечу, злясь на его слова.
– Эрик, не смей превращать это в шутку. Я знаю, как сильно это тебя ранит.
– А у тебя сильный удар для девчонки, – поддразнил он.
Ребекка застонала от непонимания. Она знала, Эрик использовал юмор как защитный
механизм, но боже, она могла бы задушить его, когда так он закрывался от нее, пряча свои
эмоции. Она открыла дверь машины, начала вставать с его колен. Эрик обеими руками
вцепился в ее платье, останавливая ее.
– Ты меня обманула, ты уже сейчас готова уйти! – его голос был на удивление твердым.
– Я не ухожу от тебя. Я хочу зайти в дом. Отпусти мое платье.
– А если не отпущу?
– Тогда сам будешь объяснять моей матери, почему оно порвано.
Ребекка приподнялась, и на этот раз Эрик не стал ее останавливать. Сжав губы, она
собрала подол платья и направилась в дом.
Как она может убедить Эрика, что у нее хватит сил поддерживать его, если она убежала
при первой же ссоре? Блять, ей нужно было взять себя в руки. Он никогда не поверит в ее
любовь, если она каждый раз будет так реагировать на его защитную реакцию. Но она
ничего не могла с этим поделать. В душе она понимала, его неуверенность в ее любви
была именно его проблемой, а не ее, но это было чертовски больно и обидно. Но как ей
показать все силу и глубину ее любви? Как заставить его понять, что ее слова были чистой
правдой? Она безоговорочно его любила, да и как она могла его не любить? Но как ей это
доказать? И почему она вообще должна доказывать свою любовь?
Она смахивала слезы, поднимаясь по лестнице. Звук ее шагов разносился по округе, пока
она поднималась на крыльцо. Она схватила дверную ручку, но дверь оказалась запертой.
Она застонала и подергала ее сильнее, в надежде, что это поможет ее открыть. В это же
время другая рука легка поверх ее. Эрик бесшумно подошел сзади, окружив ее, не давая
возможности сбежать. Она замерла, наслаждаясь соприкосновением с его кожей.
Даже будучи расстроенной и растерянной, ее тело реагировало на его прикосновения.
– Сегодня тебе запрещено на меня сердиться, – сказал Эрик ей в ухо, протягивая ключ.
– Я могу сердиться, когда захочу! – Ребекка вставила ключ в скважину, и повернула его. И
почему ее руки так сильно тряслись?
– Почему ты сердишься?
– Я не сержусь! – она не лгала. Она не сердилась. Она была обижена и напугана. Напугана
тем, что ее любви не хватит, чтобы стереть его воспоминания о несчастливом прошлом.
– Мы пообещали больше этого не делать. Мы решили говорить о своих чувствах, даже
если это тяжело. Так что расскажи мне, что случилось, чтобы мы смогли все исправить.