Конечно, если сразу заниматься многими делами и вдруг протянуть руку, чтобы почесать нос, что-то обязательно упадет. Сначала постоянный беспорядок в доме, как и ощущавшийся иногда дефицит офисных рубашек, раздражали Арни. Когда он возвращался домой после трудного дня, проведенного за неразборчивыми налоговыми декларациями, приходилось готовить ужин и укладывать детей спать, иногда целыми днями не видя жены. Но Арни привык к этому. Теперь он особенно и не думал над этим, поскольку был и кормильцем, и домохозяйкой в одном лице. Эти пять лет оба трудились не покладая рук, и время пролетело как один миг. Арни работал в бухгалтерской фирме Сиэтла, по ту сторону залива, и получал хорошую зарплату. Он брал дополнительную работу — составлял налоговые декларации, советовал, куда вложить капиталы, подрабатывая таким образом, но денег все равно не хватало. Теперь Рут завершила ординатуру и начала собственную практику в Уинслоу. Вскоре у них будет больше денег, и тогда у него под рукой всегда найдется чистая рубашка.
— Дорогой, ты не опоздаешь? — спросила Рут.
Арни взглянул на стенные часы, почти скрытые картинами, которые дети нарисовали пальцами и цветными карандашами, и заметил, что те снова остановились. Это были новые часы, скорее служившие украшением, нежели средством определения точного времени: они были вмонтированы в один из углов зеркала в раме. Ни проводов, ни штепсельной вилки, всего лишь батарейки, которые постоянно садились. Эти часы в прошлом январе подарила сестра Рут, когда тьма тьмущая родственников семейства Шапиро нагрянула к ним домой, чтобы отметить пятую годовщину брака Рут и Арни.
Пять лет. Пять лет жертв, лишений и терпения. Но сейчас стало ясно, что их страдания не были напрасны. Как только Рут обзавелась практикой и, подобно всем, работала нормальный рабочий день, возвращалась домой каждый вечер и проводила больше времени с семьей. «Конечно, — в который раз решил Арни, — игра стоила свеч».
В эти дни Арни очень часто критически разглядывал себя. Он первым делом обратил внимание на линию роста волос, которая явно начинала отступать, оставляя залысины. Каждое утро все больше волос на подушке, каждый вечер все больше волос на расческе. Что поделаешь, ведь в прошлом месяце он отметил сорок лет. Над ремнем у него навис маленький животик, и, наконец, он начал носить неизбежные бифокальные очки.
Арни пересек кухонный пол, отделанный кафельными плитами, и кончиком пальца постучал по часам. Часы не проявили признаков жизни. В зеркале он увидел отражение Рут. Она снова опустила Сару на пол и теперь поглаживала свой живот. Он поклялся не выдавать ей своей тревоги, но все равно чувствовал ее.