— Пожалуйста, перестань. Я больше не буду так делать.
Как ни странно, он остановился сразу.
— Ну наконец-то, — Риган провел рукой по ее пылающим ягодицам, и Агнесса невольно всхлипнула, — сложно было сказать это сразу?
— Боюсь случайно сказать что-нибудь еще, что тебе не понравится, — процедила она и попыталась соскользнуть с его колен. Разумеется, он не отпустил. Скользнул рукой по внутренней поверхности бедер, и дальше — между ног. Прикосновение заставило ее неосознанно прогнуться в спине. Даже сейчас, после всего, она отчаянно желала продолжения и ненавидела себя за это.
Прохладный воздух щекотал ягодицы, жар давно переместился ниже. Он опрокинул ее на спину и стянул белье, ласкал ее губами и языком — до исступления, пока не осталось сил кричать. Ощущения от прикосновения ягодиц к дивану были не самые приятные, если не сказать болезненные. Агнесса снова извивалась, но теперь хотела лишь продлить свои мучения. В глазах потемнело, когда ее накрыло волной оргазма, а затем Риган вошел в нее, и она задрожала вновь. Резкие толчки, короткие поцелуи и невероятное наслаждение. Когда все закончилось, она вскочила и убежала в спальню. Эванс за ней не пошел.
* * *
Агнесса проснулась не в самом лучшем настроении. Несмотря на сумасшедшее влечение, они с Эвансом существуют на разных полюсах, и то, что нравится ему, для нее неприемлемо. Она пыталась подхватить стиль его жизни, но тщетно. Сладкое марево забытья: алкоголь, тусовки, секс — и ни минуты, чтобы задуматься над будущим, прошлым и настоящим. Только рядом с Риганом Агнесса чувствовала себя нужной, но и это оказалось самообманом.
Когда он спустился на завтрак и пожелал доброго утра, Агнесса поджала губы.
— Вчера я вела себя ужасно, но ты поступил, как пещерный человек.
Эванс занялся складыванием из фруктов и прочей еды картины, достойной кисти абстракциониста. Сейчас сделает себе ирландский кофе и отправится навстречу новому дню развлечений. Агнесса судорожно вздохнула и встала, но тут Риган поднял голову.
— Что бы я сейчас ни сказал, ты все равно продолжишь на меня дуться. — Он указал на нее печеньем-соломинкой с надетым на него кружком апельсина. — Больше того, если я упаду ниц и стану молить тебя о прощении, дуться ты будешь в два раза дольше, а там и до рукоприкладства недалеко. Поэтому предлагаю сделать вид, что ничего не было. Идет?
Подчас он казался ей беспечным мальчишкой, но иногда выдавал мысли, достойные умудренных старцев. Пришлось признать, что она согласна с каждым словом. «Дулась» она больше на себя, чем на Ригана. Он прав, можно и дальше нянчиться со своей обидой или забыть, выбор за ней.