В комнате снова повисло настороженное молчание, хотя Лиарена пока никак не могла понять, почему эта новость так ошеломила старейшин.
— Э… — осторожно начал Гаредиз через долгую минуту, — а как же…
— Ты имеешь в виду восточные приморские пустоши, которые вы приняли решение считать моим дорантом? — догадливо помог ему Экард, — так тут же все просто. Пока я жив, буду заботиться о них сам, а если со мной что-то случится, они перейдут к дочери и ее семье. Ну, а они уж сами решат, кому из своих детей отдать над ним управление.
— Каких детей? — не выдержал Реттен, бывший, как припомнила Лиарена, родным дедушкой Анманы, — по нашим сведениям, у них нет никаких детей. И быть пока не может.
— Вас ввели в заблуждение, — холодно произнёс Дзерн, раскрывая шкатулку, в которой обнаружилась стопка документов, и Лиарена облегчённо перевела дыхание, магистры как видно подготовились к этому разговору и, значит, ей можно особенно не волноваться.
Девушка искоса глянула на Тайдира и начала сердиться на отшельника, ну вот почему он не посадил дочь рядом с мужем, и не разрешил ей сказать ему хоть словечко? Тогда Тайдир не смотрел бы сейчас на старейшин так угрюмо, и не играл вздувшимися на скулах желваками.
— Вот свиток, удостоверяющий свадебный ритуал, проведённый в усадьбе Тайдира на левом берегу Терсны, — Дзерн начал неторопливо доставать из шкатулки документы, — а вот указ дорина, назначающий Лиарену названной матерью наследника. Подлинность этих события могут подтвердить все слуги, домочадцы и гости дорина Варгейз.
— Но жили они в разных покоях, — едко ввернул шпильку тот старейшина, который узнал Лиарену, зато сама дорина никак не могла вспомнить его имя.
— Гостья Тайдира тоже жила в отдельных покоях с кучей компаньонок и кузенов, — отбрил Экард, — но утверждает, что умудрилась их всех провести и пробраться в постель дорина.
— У нас есть сведения, — взвился Реттен, — что дорин вышвыривал няньку из своих покоев.
— Это неверно истолкована семейная ссора, — с холодной усмешкой сообщил Дзерн, — В тот момент Тайдир волновался за невесту и не хотел оставлять ее в замке.
— Зачем бы ей так желать сидеть в замке? — в запальчивости продолжал спорить Реттен, но остальные старейшины вдруг снова насторожились, и все как один уставились на Лиарену.
Словно пытались рассмотреть в ней нечто предосудительное.
— А где еще должен быть весной честный человек, как ни в крепости? — ядовито осведомился Экард и небрежно добавил, — если, разумеется, он воин или маг.
— Разве твоя дочь… магиня? — заданный Гаредизом вопрос прозвучал так опасливо, как будто был первым шажком на свежий ледок.