— А я… — сказал Арамис, — вообразите только, я все до последнего су отдал на церковь Мондидье и на Амьенский монастырь и, помимо уплаты кое-каких неотложных долгов, заказал обедни, которые будут служить по мне и по вас, господа, и которые, я уверен, пойдут всем нам на пользу.
— А мой вывих? — сказал Портос. — Вы думаете, он ничего мне не стоил? Не говоря уже о ране Мушкетона, из-за которой мне пришлось приглашать лекаря по два раза в день, причем он брал у меня двойную плату под тем предлогом, что этого болвана Мушкетона угораздило получить пулю в такое место, какое обычно показывают только аптекарям. Я предупредил его, чтобы впредь он остерегался подобных ран.
— Ну что ж, — сказал Атос, переглянувшись с д'Артаньяном и Арамисом, — я вижу, вы великодушно обошлись с бедным малым; так и подобает доброму господину.
— Короче говоря, — продолжал Портос, — после того как я оплачу все издержки, у меня останется еще около тридцати экю.
— А у меня с десяток пистолей, — сказал Арамис.
— Так, видно, мы крезы по сравнению с вами, — сказал Атос. — Сколько у вас осталось от ваших ста пистолей, д'Артаньян?
— От ста пистолей? Прежде всего пятьдесят из них я отдал вам.
— Разве?
— Черт возьми!
— Ах да, вспомнил. Совершенно верно.
— Шесть я уплатил трактирщику.
— Что за скотина этот трактирщик! Зачем вы дали ему шесть пистолей?
— Да ведь вы сами сказали, чтобы я дал их ему.
— Ваша правда, я слишком добр. Короче говоря — остаток?
— Двадцать пять пистолей, — сказал д'Артаньян.
— А у меня, — сказал Атос, вынимая из кармана какую-то мелочь, — у меня…
— У вас — ничего…
— Действительно, так мало, что не стоит даже присоединять это к общей сумме.
— Теперь давайте сочтем, сколько у нас всего. Портос?
— Тридцать экю.
— Арамис?
— Десять пистолей.
— У вас, д'Артаньян?
— Двадцать пять.
— Сколько это всего? — спросил Атос.
— Четыреста семьдесят пять ливров! — сказал д'Артаньян, считавший, как Архимед.
— По приезде в Париж у нас останется еще добрых четыреста ливров, — сказал Портос, — не считая седел.
— А как же быть с эскадронными лошадьми? — спросил Арамис.
— Что ж! Четыре лошади наших слуг мы превратим в две для хозяев и разыграем их. Четыреста ливров пойдут на пол-лошади для одного из тех, кто останется пешим, затем мы вывернем карманы и все остатки отдадим д'Артаньяну: у него легкая рука, и он пойдет играть на них в первый попавшийся игорный дом. Вот и все.
— Давайте же обедать, — сказал Портос, — все стынет.
И, успокоившись таким образом относительно будущего, четыре друга отдали честь обеду, остатки которого получили гг. Мушкетон, Базен, Планше и Гриме.