Я не конченая тварь, которая убивает за бабло направо и налево, старый Джорек — сдох. Теперь есть новый Джорек — малость грязный, но почти святой. И я, черт подери, докажу это! Словами, поступками и всем, чем можно. Я сломлю клятву
креал-вэй-марраггота. Не знаю как. Но — сломлю. Если, конечно, генерал не надумает положить мою рыжую голову под топор.
— Кхм… Ты, Кларенс… Ты мне понравился. Пожалуй, я спасу сейчас твою шкуру и возьму с нами. Только не говори со своим дурацким акцентом — «карашо».
— Хорошо.
— «Кфарашьо» тоже не говори, ха-ха-ха!
— Хорошо.
— Упорный, да? За месяц станешь моим десятником, если глейв не поглотит нас раньше. Ты воевал? Ты развитый малый, я вижу. В седле держишься твердо? Ну, что умолк, пузыри из носа? Радуйся, попал к хорошим людям! Только не говори — «я сокласхен»!
Да нет у меня пузырей… пока. Хотя самочувствие, прямо скажем, хреновастенькое.
Я молча пожал плечами. В солдаты — так в солдаты. Сбежать всегда успею. Главная на теперешний момент задача — спасти свою шкуру. И, черт, я только сейчас, с подачи генерала, отчетливо заметил, что говорю с акцентом. С неслабым таким, скажем, как армянин на русском. Раньше как-то не отдавал себе в этом отчета — восточный аквилон Джорека казался естественным и не резал слух. Блин, как же он с такой приметной внешностью, с акцентом этим растреклятым, умудряется убивать людей? Убийца — профессия, все же, тихушная. Если постоянно будешь вламываться к жертвам с гиком и свистом — рано или поздно тебя самого устранят.
Болгат вдруг повел головой, нос-картофелина сипло втянул воздух.
— Джентро, Вако, туман густеет, или мне это кажется?
— Густеет, — подтвердил Джентро.
— Истинно, — добавила Вако — крупная дама не первой свежести. На передней луке ее седла лежал готовый к бою топор с длинным клевцом на обухе. Во как. В Корналии процветает гендерное равенство? Или в солдаты берут только вот таких, не шибко красивых женщин? Но, по-моему, разгадка в другом: с профессиональными бойцами у генерала напряженка.
— Кхм… Где эти дристуны? Где повозка?
Туман вдруг обжег холодом. Скверная мелкая дрожь поднималась от ног к самому горлу, наваливалась слабость, от запахов тлена и лошадиного пота начинало мутить.
Болгат метнул на меня взгляд, прицокнул языком:
— Знобит? Ты в тумане, конечно, куковал долго…
— Сегодня… туман захлестнул, когда вызволял… недомерка.
— Выходит, рыжий, ты нахлебался под завязку. Кровь переполнилась глейвом, теперь он расползается по твоим органам. По всему, кхм, телу. Скоро начнется превращение, и станешь ты как тот живоглот…