Солдат плеснул сапогами рядом со мной. Я очнулся, раскрыл глаза и выставил ладонь, в которую врезался клинок. Удар предназначался моей головушке. Лезвие скрипнуло о кость запястья. Больно. Яростно. Злобно. Костяшками в кадык — и новый труп с застывшим взглядом падает в воду. А и ладно же работает Джорек!
Кто это там верещит? Женщина… Чего она хочет?.. Моей смерти. Не могу вспомнить, почему она на меня зла. Кто это сипло и мокро кашляет в другом окне? Да ведь это барон! Чего он хочет? Моей смерти… Все хотят смерти Джорека, а он не дается, ну что ты будешь делать!
Плеск сбоку — о, а это уже не солдат, кольчужка интересная, да и взгляд томный. Офицер барона. Почему-то знакомое лицо… Встречал его раньше? Тоже хочет меня убить… Я подхватил меч в левую руку и отбил удар тяжелой сабли. Офицер двигался так же замедленно, как и солдаты. Что за чертовщина? Джорек умеет ускоряться — или замедляет время? Прежде чем офицер попытался ударить вторично, я вогнал меч ему в горло и оставил там, ибо в левый бицепс вонзилась стрела. Еще одна стрела царапнула щеку. Солдаты садили по мне из луков, высунувшись из окон трактира. Ловкие ребята!
Я ринулся на берег, схватил торбу и помчался, петляя, как заяц, вверх по склону. Стрела прошелестела рядом. Более удачливая товарка впилась в икру левой ноги.
— За ним! За ним! За ним! — хрипло заорал начальственный бас. — Стоять, ты, ублюдок! Ты — вне закона!
Угу, стоять, чтобы меня расстреляли. Я выскочил на гребень и нырнул под сень деревьев. И помчался, со стрелами в теле, словно кабан-подранок. Если вам скажут, что бегать со стрелами неудобно — скажите «Ну-у… да». Это больно. Но инстинкты Джорека приказывали одно — бежать, бежать, бежать. Бегать в темноте по лесу — не совсем приятное занятие, однако меня вел инстинкт и зрение — ночное, звериное. Отбежав километра на два, я нагнулся и выдернул стрелы, обломав их древка. Ту, что увязла в икре, пришлось протолкнуть острием наружу. Было больно. Оглянулся и потянул носом, прикрыв глаза. Пятна… много красных пятен по моему следу.
Я развернулся и похромал в неведомую даль. Я проковылял километров десять, точно зная — Джорек ведет меня по определенному маршруту (он включал и движение по руслу какого-то ручья, чтобы сбить собак с толку, полагаю).
Когда сил уже не осталось, Джорек смилостивился и разрешил остановиться. Меня била дрожь. Раны, как и ожидалось, успели затянуться, даже распоротый бок теперь напоминал вареник с вишнями — кровь под стянувшейся раной темнела, но регенерация брала свое. В торбу присные Йорика натолкали разной еды. Суточный примерно рацион я смолотил весь, запил водой из фляги и уже намеревался отрубиться, положив под голову скатку, как рука нашарила в торбе что-то, чего там не должно было быть. Записку на тонкой, свернутой в трубку бумаге.