Под восхищенным взглядом молодца слегка порозовели ее щеки. Чтобы скрыть невольное смущение, она прошла, села на скамью. Он продолжал стоять на том же месте. Таисия улыбнулась:
— Так и будешь молчать? Говори, зачем видеть хотел?
Спиридон шагнул к ней, прижал руки к груди, заговорил вначале отрывисто, потом, справившись с волнением, складней:
— Боярышня Таисия Прокофьевна! Много на небе звезд рассыпано, но одна ярче других! Много на свете красных девиц, да только ты одна мне по сердцу! Как увидел тебя впервые, замерло сердце молодецкое. Каюсь: грешный человек я, много дури в голове, но как вспомню тебя, чище становлюсь. Таисия Прокофьевна, другой раз сам на себя удивляюсь. Кроме государя да Господа, никого не боюсь, а перед тобой робею. Много бурь-ураганов пронеслись над нашими головами, но ничто не разобьет мою любовь к тебе! И пришел я просить тебя стать моей женой! Все сделаю, чтоб полюбила ты меня! Верным рабом твоим стану... Есть в Вологодчине деревенька у меня. Государь отпускает, у него новый постельничий теперь. А мы уедем к родителям моим, там и поженимся.
— Увидел Спиридон, как побледнела Таисия, остановился на полуслове:
— Что-нибудь не так сказал, лада моя?!
— Все так, Спиридон Авдиевич. Все складно сказывал. Благодарствую тебе. Но быть твоей женой не могу. Вовеки будет стоять между нами грех мой великий, невольный. Единственная дорога передо мной — в монастырь...
— Ой, не сказывай мне о монастыре! Твое ли дело монахиней быть? Ты погляди на себя, ты еще дитя малое! Жизни не ведала, да и любви тоже! Вот перед иконой святой клянусь, Таисия Прокофьевна, ни словом, ни намеком не вспомнить ни о чем плохом! Боярышня, около государя проживая, не вольны мы в поступках своих. И греха за то на нас нет. Обвенчаемся и около родителей моих начнем новую, тихую жизнь...
— А не боишься ты, что смеяться над тобой будут после первой ночи?
— Несдобровать тому, кто осмелится посмеяться надо мной али над тобой! А насчет бабьих разговоров-пересудов, так у меня мало крови, что ль? Смотри!
Не успела Таисия глазом моргнуть, как Спиридон выхватил нож и ткнул в левую руку. Оставшаяся после ножа белая полоска начала покрываться кровяными бисеринками, потом кровь потекла струйкой. Таисия вскрикнула:
— Оглашенный! — кинулась к двери: — Пелага!.. Тряпицу чистую, подорожника листика два вымытых! Спиридон Авдиевич руку повредил. Быстро неси!
Вернулась к Спиридону, взяла его руку, зажала рану:
— Надо же! Крови не жалеешь, сколько на пол натекло! — И, склонившись над раной, зашептала наговор: — Берусь благословись, на все стороны перекрестясь, за ключи, за замки золота червонного. Запираю, замыкаю теми ключами-замками воду в реках, ручьях, родниках, запираю руду в ране, руду горячую! Как с неба синего дождь не капает, так и у раба Божьего Спиридона руда горяча остановись. Мое слово крепко!