На прежнем лежбище о переселении первым заговорил Мокруша. Как только кудеяровцы разошлись, он спросил Неждана, скольким людям известно про их жилье. Неждан ответил:
— Ты всех видел, с десяток наберется.
— Значит, стражников надобно ждать.
— Это ты брось! Люди все надежные.
— А ежели на дыбе? Поверь, там у всех язык развязывается. Таких, как Аким, мне всего троих повелось видеть...
Неждан усмехнулся:
— Много ты поломал людей. Теперь за свою шкуру опасаешься?
— И за свою, и за твою тож.
— Скажи толком, чего хочешь?
— Менять место нужно. Как говорится, береженого Бог бережет.
— Подумать надо.
Но Неждан не только думал, а и готовился к переселению. Достал уже ковер, санки, лыжи, снегоступы. О том никому не говорил, не хотел тревожить Акима до его смерти. Накануне отъезда рассказал Юрше:
— Тебя ищут повсюду, князь. А тут возок, в котором тебя Лука вез, нашли под Звенигородом. Что там было! Тьма стрельцов набежала, главные воеводы! Народу похватали! Изуродовали людей, а впустую все ж. Разъезды на наших дорогах не сняли. Я говорил, что боярина Ногтева провести трудно. Хитер старый лис!
— Вот и я о том же твержу, — подхватил Мокруша. — Я так понимаю — тут от Коломенского зимника версты три, не больше. Не ровен час, кто из стражников заблудится...
— Все каты такие трусы, как ты? — спросил Неждан.
Мокруша выругался.
— Не ругайся, Лука. Не гневи Бога! Так и быть, послушаюсь тебя. Готовься, завтра уходим.
Мокруша забеспокоился:
— Трав, настоек у меня много, целая укладка. Один не унесу.
— Ладно, поможем. Тяжелые склянки оставь до другого раза...
Шли весь день без остановки, перекусывали на ходу, жажду утоляли снегом, сулейку с водой берегли для Юрши. На ночлег остановились на небольшой лесной полянке под развесистой одинокой елью. Соорудили шалаш, перед ним развели костер, так что в шалаше стало тепло. После ужина все уснули сразу, только Юрша прислушивался к звукам лесной ночи. Чего только он не услыхал: и осторожные шаги, и шорохи, и хрюканье, и завывание, и жуткие крики ночных птиц. Неловко шевельнувшись, разбудил Мокрушу. Тот прислушался и сказал, что в лесу столько шума, что не заметишь, как люди на шалаш нападут. Проснувшийся Неждан возразил:
— В лесу своя жизнь. Человек мешает ей. Вот ежели вдруг тихо станет, тогда хватайся за оружие — человек зверье спугнул.
Второй день пути был похож на первый. Ветер стих, но облака пошли теснее, гуще сыпались из них снежные хлопья. Ближе к вечеру Мокруша заметил, что Неждан и Дергач чем-то обеспокоены. Скоро по их отрывистым замечаниям он понял, что они заблудились, хотя и не признавались в этом. Не дожидаясь темноты, встали на ночлег. Опять шалаш, костер, скудный ужин. Перед сном Неждан постарался незаметно отвести Дергача в сторону и заспорил с ним. Когда стали укладываться спать, Мокруша спросил: