- Это мой бар. Только для чрезвычайных ситуаций.
- Что ты считаешь чрезвычайной ситуацией?
- Моя мать - алкоголичка. – Он посмотрел на комод. – Я открывал замок всего дважды по приезде в город. Оба случая включали аварии с детьми. Одна стопка виски из-за поезда, сбившего в мае автомобиль с ребенком. И две стопки из-за целого фургона в прошлом месяце.
Я нахмурилась.
- Я помню это. Сама напилась до отключки. Ты выпил всего две стопки?
Он пожал плечами.
- Я пообещал себе, что буду пить только в баре. Знаю, звучит глупо. Но так началось у моей мамы, она выпивала дома.
- Вообще-то, в этом есть смысл.
Джош посмотрел мне прямо в глаза, выражая признательность за разговор. Когда кто-то позвонил в дверь, он поднялся. Подошел к небольшому серебристому квадрату в стене около двери и нажал черную кнопку, впуская гостей.
Джош на ходу достал бумажник, обращаясь к подросшему щенку, увивающемуся за его ногами. Спустя несколько секунд раздался стук, и Джош открыл дверь.
В холле, протягивая белый пакет, стоял Джереми из службы доставки «ДжейВока». Он наклонился, заглянув за Джоша, и помахал мне рукой. Я махнула в ответ.
- Спасибо, приятель, - поблагодарил его Джош.
- Коко просила передать, чтобы в этот раз ты не накосячил.
- Пока, Джереми. – Джош закрыл дверь, скинул ботинки и вернулся к дивану.
- Второй раз вдвоем, - произнесла я, забравшись в свою коробку с лапшой. – Два замечательных вечера подряд.
- Мои лучшие вечера с тех пор, как я приехал в Филадельфию.
Я поджала губы, стараясь не улыбаться как идиотка, и потом кивнула, глядя в лапшу.
- Моя очередь, - произнес Джош. – Что еще ты ненавидишь, помимо болтовни во время фильма и Рождества?
- Встречаться с мудаками, - без всяких колебания заявила я.
- Это я тоже смогу исправить.
Джош
По моему подбородку стекала вода, когда, наклонив голову и сжав руками колени, я пытался отдышаться. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Блять соберись. Девять. Десять.
Нам пришлось спасать малыша, упавшего в семейный бассейн, но в данную секунду мою грудь сдавило от боли тисками воспоминаний, когда темные волосы мальчика обернулись кудряшками, порожденными моей памятью. Я потер ладонями по мокрой футболке, пытаясь прийти в себя. Мама мальчика обернула своими руками мою шею, и из начального курса испанского мне было понятно, что она выражала благодарность и называла своим героем.
Я ничего не ощущал, только как Куинн оттаскивал ее от моего тела, его голос то пропадал, то появлялся подобно радио, поймавшего не точную волну. Внезапно глаза прорезал яркий свет карманного фонарика, словно ослепляющие фары несущейся на встречу фуры. Эта ассоциация всколыхнула в памяти прекрасное лицо Эйвери, ее нежные прикосновения, так что я мгновенно пришел в себя и, оттолкнув напарника, выпрямился.