Пленник ее сердца

Грифф с трудом приоткрыл один глаз, но тут же зажмурился от острой боли.

Его мутило, лицо чесалось от прорастающей щетины, немытое тело требовало ванны. Сделав над собой усилие, он попытался припомнить, где был и что делал накануне вечером, но так ничего и не вспомнил, лишь голова разболелась еще сильнее.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках, Грифф сосредоточился на иных, более приятных ощущениях. Спиной он прижимался к чему-то мягкому, как будто подбитому ватой. Не похоже, чтобы это была его кровать. Вероятно, это и не кровать вовсе. Грифф чувствовал, что его укачивает. Что это: побочный эффект похмелья или он действительно куда-то едет?

– Грифф. – И когда трудно, словно сквозь вату, в уши пробился спокойный голос, он не сразу понял, кому этот голос принадлежал. Понятно было лишь, что говорила женщина.

«Чума на твою голову, Халфорд! В следующий раз, когда ты решишь с кем-нибудь переспать после месячного воздержания, постарайся на худой конец остаться трезвым, чтобы потом было что вспомнить!»

Грифф проклинал себя за несусветную глупость. Лишь беспримерное по срокам воздержание могло заставить его поддаться искушению женской плоти, кому бы она ни принадлежала. Он понятия не имел, что это за женщина, лишь ощущал неуловимое женское присутствие. Сделав глубокий вдох, он почувствовал запах духов, отнюдь не дешевых.

Проклятье! Пожалуй, пятью фунтами тут не отделаться – придется раскошелиться на драгоценности.

Что-то не слишком острое воткнулось ему в бок.

– Просыпайся.

Похоже, ему знаком этот голос. Одной рукой по-прежнему прикрывая глаза, другой он пошарил вокруг себя и нащупал то, что ему показалось юбкой, сшитой из плотного шелка. Рука его заскользила вниз, и вот уже пальцы сомкнулись вокруг обтянутой чулком женской лодыжки. Виновато вздохнув, он нежно провел большим пальцем вверх и вниз по изящной ножке.

Уши его заложило от возмущенного окрика. Обладательница тонкой лодыжки чем-то больно шлепнула его по голове, которая и без того раскалывалась от боли.

– Гриффин Элиот Йорк, опомнитесь.

Вот черт!

Мгновенно забыв о боли в голове и рези в глазах, Гриффин подскочил, ударившись головой о низкий потолок. Подтвердились его самые худшие подозрения: он вовсе не в своей спальне и не в чужой, а в карете. И сидевшая напротив женщина ему очень даже знакома – знакомее некуда, как и двойная нить рубинов на ее шее, как и элегантная прическа из серебристых волос.