– Я маркиз Уэстмор.
Толчок.
– Еще я граф Редингем. Виконт Ньютроп. Лорд Херефорд.
Толчок. Толчок. Толчок.
– И я твой раб, Полина.
«О, пощади!»
Она всхлипнула – на этот раз без притворства. Не смогла удержаться.
Он замер. Он был в ней на всю глубину. Он наполнял ее, он поднимал ее. Он вытачивал ее под себя, под свое желание. Когда они расстанутся, она всегда будет ощущать пустоту там, где он оставил свой след.
Голос его изменился, в нем не осталось ничего, кроме острой потребности быть услышанным и принятым.
– Ты слышишь меня? Ты мне веришь сейчас? Между нами могут быть сотни титулов и рангов, и я ни один из них и в грош не ставлю. Я весь, каждой веной, каждой кровинкой, изнемогаю от желания. Я хочу тебя, слышишь?
Он выпрямился, увлекая ее за собой. Спиной она прислонялась к его груди. Прижимая ее к себе одной рукой, другой он ласкал ее там, внизу, прокатывая между пальцами ее набухший бутон. Дрожь экстаза пробивала ее всю, до пальцев ног.
– Посмотри на меня, – шептал он хрипло. – Поцелуй меня.
Она исполняла все его просьбы, исполняла с радостью. Его язык хозяйничал у нее во рту, член наполнял ее лоно, а пальцы были как раз там, где нужно. Он дарил ей все, о чем она могла мечтать, и даже больше того.
Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось, хотелось оставаться на вершине блаженства. Но он знал, чего добивается, и, не спрашивая ее желания, привел к тому, что уже через несколько мгновений все тело ее содрогалось.
Он ускорил темп, мощные толчки его бедер заставили ее приподняться на цыпочки, а там и вовсе ступни ее оторвались от земли, как уже было раньше. И тогда он, уткнувшись лицом ей в волосы, застонал словно раненый зверь, и сквозь стиснутые зубы свистящим шепотом процедил:
– Я не забываю, кто ты, и знаю, кого хочу – тебя. Так чертовски сильно хочу…
Он успел выскользнуть из нее до того как излился. И, глядя на него, Полина испытывала законную гордость.
Потом он обнял ее: так крепко, что она едва не задохнулась, но Полина была готова терпеть что угодно – лишь бы он был рядом.
Не размыкая объятий, он переместился в кресло и усадил ее к себе на колени. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, потные, изможденные, и Грифф гладил ее по волосам.
Полина уткнулась лицом ему в рубашку.
– Грифф, это было…
– Я знаю, знаю. Так и было. Я бы даже не стал отрицать, что горжусь собой.
– Вам есть чем гордиться.
Грудь его поднялась и упала – он глубоко вздохнул.
– Я бы не прочь прокатиться до Пиккадилли и там дождаться, пока кто-нибудь не спросит меня: «Как поживаете?» – все лишь затем, чтобы ответить: «Я только что получил ни с чем не сравнимое удовольствие, спасибо, что спросили».