В сентябре после двухмесячной осады пал Дели. Англичане шумно отметили победу: по городу прокатилась волна убийств, грабежей и насилия.
Джирай Чанд оставался в отношении англичан искусным дипломатом и сторонником осторожной политики. И это в совокупности с выгодным местоположением его княжества приносило свои плоды. Буря колониальной войны, эпицентр которой находился в долине Ганга, а отголоски слышались в самых отдаленных уголках страны, обошла стороной Раджпутану.
В сентябре Ян окончательно вернулся в мир живых. Врачи Джирая Чанда, в особенности Амджад Дас, хорошо сделали свою работу: хотя поврежденная рука из-за длительной неподвижности стала тонкой и бледной, раны на ней зажили, и действовала она так же, как и здоровая. Правда, на плече и щеке остались уродливые шрамы.
«Как будто Брахма второй раз подарил мне племянника», – подумал Мохан Тайид, войдя в комнату оправившегося после ран Яна.
– Где мы? – спросил мальчик, пристально глядя на дядю.
– В Сурья-Махале. – Мохан опустился на стул и подвинул его к кровати. – В самом сердце Раджпутаны. Здесь я родился и вырос.
– А где моя мама? – Мальчик проглотил конец вопроса, словно заранее предвидя ответ.
Наступил момент, которого Мохан Тайид боялся все то время, пока его племянник лежал без чувств. Он опустил голову, чувствуя на себе взгляд Яна.
– Она умерла. Так же, как и твоя сестра.
Подняв глаза, принц увидел, что Ян смотрит куда-то в угол комнаты. Его лицо стало суровым, как у взрослого мужчины, а зрачки походили на два непрозрачных темных камня.
– Как это случилось?
– Прогремел взрыв… – Мохан вздохнул. – Когда мы пытались бежать из города. Большего я сам не знаю.
– Я помню, – пробормотал мальчик и потрогал здоровой рукой свою шею, словно до сих пор чувствовал там холодный клинок Бабу Саида. – А потом была пустыня и солнце. – На мгновение его взгляд снова стал невидящим. – А мой отец? – Ян пристально посмотрел на Мохана.
Мохан сглотнул, смочив пересохшее горло. Как он мог объяснить то, чего не знал сам? Стараясь вспомнить все до мельчайших деталей, он рассказал Яну о том, как исчез Уинстон Невилл.
– А он сможет найти нас здесь? – Теперь голос Яна звучал умоляюще, будто он снова стал ребенком, ранимым и беззащитным. – Ведь он должен, он наверняка будет нас искать…
Мохан кивнул.
– Конечно. Во всяком случае, когда кончится война.
Мохан старался, чтобы это прозвучало как можно убедительнее, однако голос дрожал от неуверенности. Подняв глаза, он понял, что Ян ему не верит.
Амджад Дас предписал обоим своим пациентам как можно больше двигаться, чтобы разработать атрофированные мышцы. Поэтому Мохан с Яном стали прогуливаться по бесконечным переходам и залам Сурья-Махала, отдыхая во внутренних дворах, где к тому времени уже вовсю припекало солнце. Ян не мог налюбоваться искусной работой целых поколений индийских каменщиков и резчиков по дереву. Он часами разглядывал дорогую мебель, светильники и статуи и с замиранием сердца прикасался к расшитым золотом тканям. Мохану ежедневно приходилось отвечать на множество вопросов о своем детстве и молодости, о старике-радже и прежней жизни в Сурья-Махале, о Ситаре и Уинстоне Невилле.