Июнь 2012 г.
Люк, резавший свою пиццу с ветчиной и прошутто, с испугом косился на гору спагетти карбонара на тарелке брата.
– Ты намерен все это слопать?
– Может, и нет, – ответил Отис.
Люк наблюдал, как он наклоняется к тарелке и набивает рот. «Мой младший братишка».
По договоренности с отцом он забрал Отиса из школы в 16.30, после занятий в каком-то кружке. Отис беседовал с девочкой своего возраста. В отличие от него, у нее был умный вид, и вообще она производила приятное впечатление. Люк подождал, пока они простятся. Было видно, что она интересуется Отисом гораздо больше, чем он ей. Когда он отошел, она проводила его полным отчаяния взглядом.
Отис, ждавший брата, робко поприветствовал его. Люк тоже ощущал робость, так как не знал, что сказать 12-летнему пареньку. У них не было привычки беседовать подолгу – так, унылые, никуда не ведшие фразы.
– Вкусно? – спросил Люк, когда Отис поднял голову. Его рот был выпачкан пармезаном и соусом. Утвердительно кивнув, Отис потянулся за колой.
– Хочешь попробовать?
– Нет, – ответил Люк, – сам справляйся.
– Ты уверен? Очень вкусно!
– Честно, не хочу. Ешь сам. У меня есть пицца.
Отис кивнул и опять вонзил вилку в спагетти.
– Отец часто водит тебя сюда?
– Угу.
– Как это тебе вообще? Ну, вечера с отцом. Нравятся?
– Ага, – сказал Отис, – нравятся. Это была идея Майи.
– Да, – сухо кивнул Люк. – Как и все остальные хорошие идеи. – Какое-то время они ели молча. – Ты скучаешь по ней? По Майе?
Отис пожал плечами.
– В общем, да. То есть и да, и нет. Понимаешь?
– Как это «и да, и нет»?
– Не знаю… Иногда бывало лучше, когда рядом была Майя. А иногда хуже. Вообще-то это Майя все разрушила, так что…
Люк удивленно посмотрел на Отиса.
– Все разрушила?
– Да, все испортила. Заставила отца уйти из семьи. Так что на самом деле неважно, хорошая она была или плохая, правильно?
– Вот это да! – воскликнул Люк. – Интересно!
– Что тут интересного? – Отис накрутил на вилку целый ком спагетти и отправил его в рот.
Люк отрезал от своей пиццы маленький кусочек и потыкал его вилкой. Он чувствовал, что разговор достиг опасной черты, и не хотел провоцировать Отиса на упрямство.
– Вообще-то ничего. Просто я думал, что вы, все трое, были всем довольны. Вы так спокойно это приняли.
Отис согласно кивнул, потом поднял на Люка глаза и не отвел взгляд.
– Мы были сопляками, – сказал он. – Сами не знали, что чувствуем. В детстве думаешь: вот проснусь – и все это окажется сном. А потом дни идут, ты просыпаешься каждое утро, видишь, что никакой это не сон, и начинаешь понимать, что произошло на самом деле. А к этому времени уже поздно что-то менять.