– Зачем?
– Затем, что это очень по-британски. Мы все платим налоги, чтобы, заболев, обратиться к врачу и вылечиться. Ничего не платя. Есть страны, где за лечение в больнице приходится платить.
– С ума сойти! – сказал Отис, не отрываясь от экрана. – Вот это да! Не понимаю!
– Да, впору спятить, – согласился Эдриан.
– Как это «спятить»? – встрял Бью.
– Это значит… – начал Эдриан.
– Это значит «балдеж», – помог отцу Отис.
– Вряд ли это понятно остальному миру. Они примут нас за психов, – сказала Кэролайн.
– Мы и есть психи, – сказала Кэт.
– Говори за себя, – буркнул Люк. – Я считаю это самым невероятным зрелищем, какое мне доводилось видеть.
Эдриан улыбнулся своему старшему отпрыску, получив редкое удовольствие от совпадения с собственным мнением.
– Я схожу в туалет, – объявил Эдриан, вставая. – Кому что принести из кухни?
Люк, не оборачиваясь, показал пустой стакан, и Эдриан с кряхтением забрал его.
– Мне тоже надо в туалет, – сообщил Бью. – Можно с тобой?
– Конечно. – Эдриан протянул сыну руку и повел его в туалет на первом этаже.
– Не в этот, – запротестовал Бью, увлекая его в коридор. – Наверх. В мамин.
– Почему?
– Потому что там нет пауков. В том, – он указал в угол, – ползают пауки.
– Брось, сынок, – простонал Эдриан, которому не хотелось подниматься по лестнице. – С пауками я справлюсь. Пойдем в этот, нижний.
– Нет! – крикнул Бью.
Эдриан, которого легко было уговорить, особенно младшему сынишке, вздохнул:
– Как хочешь. Показывай дорогу.
Смежная со спальней ванная Кэролайн была делом рук Эдриана. Когда они купили этот дом, здесь была маленькая спальня. Кэролайн хотела сделать из нее детскую, но Эдриан настоял на том, чтобы соединить ее дверью со спальней, и превратил в роскошную ванную комнату с двумя умывальниками, двумя душами, ванной на двоих. Все это задумывалось и осуществлялось для них с Кэролайн. А теперь этим пользовалась одна она. Сидя на бельевом ящике, Эдриан смотрел, как сынишка делает пи-пи, как сжимает белую попку, как выгибает спинку, как не сводит глаз с унитаза.
Его сынок.
Эдриан уронил голову на грудь, поддавшись нахлынувшей волне чувств.
Если бы Майя забеременела в те месяцы, когда они прилагали к этому усилия, 19 апреля ничего не произошло бы. 19 апреля 2011 года Майя сидела бы дома, поглаживая свой раздувшийся живот, или лежала бы в постели, кормя грудью новорожденного. Ей не пришлось бы бродить по Вест-Энду, напившись водки, в поисках забвения. Но, если бы Майя родила, Бью уже не был бы его малышом: у Эдриана был бы другой малыш. Другая семья. Это все узаконило бы. Потому что без малыша, без новой семьи Эдриан был попросту мерзким эгоистом, бросившим дом, полный детей, ради постельных удовольствий и сладострастного секса с женщиной без растяжек на животе. Все было бы так, если бы Майя не погибла? Вдруг она так и не забеременела бы? Они так и остались бы вдвоем, старея (особенно он) и погрязая в своих привычках, а Кэролайн и Сьюзи воспитывали бы вместо него детей…