, М. В. Моисеев
[343], В. В. Трепавлов
[344], И. В. Зайцев
[345], Б. Нольде
[346], Х.-Г. Нольте
[347], А. Каппелер
[348], А. Г. Бахтин
[349], Я. Пеленский
[350], Д. Островский
[351]).
История русских мусульман («татар» из русских источников[352]), т. е. мусульманской диаспоры России (в первую очередь государственной политики по отношению к ним), изучалась реже, но тем не менее весьма разносторонне. Особенно хорошо исследован, однако, такой вопрос, как землевладение и социальный статус мусульман в разных регионах России, особенно в Поволжье, и этот вопрос тесно переплетается с вопросом о землевладении православных помещиков, церкви и монастырей и вопросом о статусе и землях язычников в тех регионах России, где население было конфессионально неоднородным.
Такой важнейший аспект проблемы, как миссионерская деятельность православной церкви в отношении мусульман, отражен в начальных частях двух книг[353] и нескольких статьях, лишь отчасти покрывающих интересующий нас период[354].
Представлениям об исламе и мусульманах в русской культуре (можно сказать, «исламским дискурсам») посвящены немногие труды. Для собственно средневекового периода (до конца XV в.) – это книга В. Н. Рудакова[355], в которой взгляд на ислам и мусульман, отраженный в текстах Киевской Руси, удельных княжеств, периода монголо-татарского господства, Новгородской и Псковской городских республик, изучен в контексте анализа топосов, распространенных в нарративных памятниках.
Как ни удивительно, период после «стояния на Угре» (1480) исследован, с этой точки зрения, еще в меньшей степени. Несмотря на почти полную неизученность вопроса, часто можно встретить априорное утверждение, что русская письменность московского периода (и общественное сознание Московской Руси соответственно) отмечены острыми антиисламскими настроениями. Я. Пеленский проанализировал идеологическое обрамление завоевания Казанского ханства[356], но его книга, однако, не выходит за пределы так узко поставленной задачи. Данные источников XVI–XVII вв. об отношении к «иноверцам», и в частности к исламу, в контексте темы старомосковской веротерпимости стали предметом специального внимания лишь в статье Х.-Г. Нольте[357].
Собственно религиозные (в том числе и богословские) дискурсы отношения к исламу в текстах московского периода не изучались. Лишь недавно П. Бушкович посвятил большую и важную обзорную статью присутствовавшим в русской религиозной письменности сочинениям и высказываниям об исламе[358], а Д. Ю. Арапов напомнил о том, как тема ислама звучала в ученой деятельности Симеона Полоцкого