А артефактом маги так и не завладели. Весь лес сожгли - одна только орешина с ним и уцелела. Энергия, в нем накопленная, сберегла. Так и нашли. Только унести не смогли. На следующие сутки лес снова расти там стал. Прямо на глазах.
Потом, было дело, еще встречались с Лешим. Вроде, и не должны ничего друг другу. А он - гляди, какой королевский подарок мне сделал. Как только смог утаить от всего мира?
Варяг замолк, чему-то улыбаясь. Внимательно слушавший Вандерер решил уточнить:
- Так ты болен, что ли?
Варяг поднял глаза, вздохнул тяжело:
- Не я. Дочка. Чуть более двадцати лет назад привез я сюда свою жену. Никто тогда здесь еще не жил. Сложили ту хатенку-развалюху, что во дворе видел, да принялись за строительство. Два года строились. Через два года уже и соседи появились. С большего обустроились, решились ребеночка завести. - Варяг добро улыбнулся. - Такая справная да ладная девчушка родилась - загляденье. Не могли с женой на нее нарадоваться. Только не довелось долго тешиться. Как три годика ей стукнуло - занемогла. Вроде все и хорошо, и веселая, и все, а сил нет. Десяток шажков пробежит - отдышаться не может. С лица и тела спадать начала. Мы с ней все королевство объездили да обошли. У всех мало-мальски сведущих лекарей да магов побывали. Как мастер меча и отставной гвардеец смог и к королевским целителям попасть. При дворе орочий шаман живет. И к нему пробились. Никто помочь не смог. К Оракулу ходили. Пятнадцать лет назад. Долго он вокруг ходил да головой качал. Потом мне Леший его откровения втолковывал. Не больно я тогда ему поверил, Оракулу. Да если бы не исполнял то, что сказано было, не знаю, дожила бы Настена до сегодняшнего дня... Так на травках да на тренировках через силу и жили. А последний год совсем плохо стало. Высохла совсем. Уже десять шагов не то, что пробежать, пройти без одышки не может.
Варяг вдруг задумался на секунду и с жадным интересом уставился на Вандерера.
- А Леший, когда подарочек передавал, больше ничего не сказал?
Аватару показалось, что в ожидании ответа тот почти не дышит. Припомнив все, он кивнул головой:
- Говорил. Сказал - пятнадцать.
Вандереру показалось, что хозяин вообще перестал дышать. Затем с шумом выпустил воздух, расплываясь в счастливой улыбке. Немного успокоившись, снова заговорил с некоторой хрипотцой в голосе:
- Ты представить себе не можешь, как это много, когда уходит последняя надежда.
Со двора послышались шаги и голоса. Стукнула дверь и зашла вначале уже виденная Вандерером женщина, а за ней девушка. Скорее подросток. Довольно высокая, но страшно худая. Мальчишечьи бедра, тонкие детские руки, в поясе двумя ладонями обхватить можно. Изможденное лицо со впавшими щеками и огромными, на этом худом детском личике, синими глазами, казалось светившимися упрямством и волей к жизни. Тяжело дыша, она присела на скамью у входа.