– Давай, пигалица, забирайся сбоку, а то нешто рядом потопаешь? – Михаил в извозчичьем картузе и длинном выцветшем армяке казался совсем незнакомым дядькой.
Привалов – тоже в армяке, только поновее – покосился на Матвеева и одобрительно улыбнулся: до чего же расторопен и хваток, вон как кнутом щелкает, заправский ломовой извозчик. Да уж, с таким помощником не пропадешь!
В чистых стеклах остоженского особняка играло закатное солнце, и казалось: в оставленных – навсегда! навсегда? навсегда! – комнатах бьется яростное неукротимое пламя. Неукротимое? Нет-нет, сейчас, сейчас загремят пожарные телеги, бравый брандмайор станет зычно выкрикивать команды, из сверкающих красной медью брандспойтных носов ударят жесткие, неотвратимые водяные струи – и жадный, плюющийся искрами огонь отступит, стихнет, пропадет. И надо будет только отмыть почерневшие от копоти стены, побелить, развесить новые веселые занавески – и можно жить дальше, лишь мельком, поеживаясь, вспоминая налетавшую когда-то беду. Или не вспоминать: спаслись, победили, отогнали – и нет ее! Нигде и никогда! Нет и не было!
Но не дудел пожарный рожок, не кричал зычно усатый брандмайор в блестящей каске – да и брандмайора никакого не было. Совсем не было. Потому что это пламя ни из какого брандспойта не потушить. Р-революция! Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем! Господи, страшно-то как, спаси и сохрани!
За полуоткрытой парадной дверью Аркадия увидала забытую в прихожей куклу. Девочка метнулась в дом, стараясь не глядеть по сторонам – внутри все было как всегда: ажурная каслинского литья корзинка для зонтиков, красного дерева трюмо с подносом для визитных карточек, бархатная штора на двери в гостиную – схватила куклу и, прижав к самому сердцу, опрометью кинулась назад.
Она давно уже не играла в куклы – ну разве что совсем-совсем редко, все-таки большая уже, гимназистка – но как бросить свою Дашу? В магазине кукла именовалась Долли, но круглое, румяное, лупоглазое лицо ее так не вязалось с французским именем, что уже через неделю Долли стала Дашей. А потом Аркадия решила помыть ей голову, и вместо блестящих белокурых локонов, уложенных в сложную «бальную» прическу, на Дашиной голове образовалась серая комковатая пакля. Просто чучело какое-то! «Кукольный доктор», а именно так было написано на вывеске над мастерской, куда Аркадию вместе с «чучелом» отвезла Зинаида Модестовна, приклеил Даше-Долли другой парик – с двумя симпатичными смешными косичками, и кукла окончательно стала Дашей. Разве бывает Долли с крестьянскими косичками? Конечно, Даша. Своя, родная. И разве можно ее было оставить в «горящем» доме?