Пять пар глаз глядели на Аркадия Владимировича с самым пристальным вниманием, какое только может быть, – понимали. Старая Прасковья выглядывала из-за двери и, как всегда, невнятно бубнила себе под нос всякие ужасы: бу-бу-бу, грядет Антихрист, бу-бу-бу, прячьтесь, люди добрые! И впервые ее дикие пророчества не казались глупыми и смешными.
Замаскироваться, затаиться, притвориться маленьким и незаметным, никому не интересным – это была единственная возможность спастись или хотя бы просто выжить, пересидеть страшные времена.
Хитро прищуренный картавый вождь придумал лозунг: грабь награбленное! И – кинулись! Все, что душеньке – даже у самого жадного жадюги есть ведь какая-то душа, хоть и скудная? – угодно, теперь стало доступно. Пойди и возьми!
Хочешь сапоги новые – разуй первого встречного, кто побогаче одет. Хочешь диван, «как у князей» – пожалуйста! Княжеские да графские дворцы в твоем распоряжении – бери, чего вздумается, никто тебе препятствовать не может. Экспроприация называется.
Надоело ютиться в двух темных комнатушках? Присмотри себе особняк, выгони хозяев, ведь наган, тем более винтовка – аргументы неоспоримые – и заселяйся в «буржуинские» хоромы. Будя, пожировали, теперь наше время!
Оставалось только молиться и надеяться, что сюда, на край московской географии, погромы и грабежи не докатятся. А если и докатятся, то кому придет в голову грабить бедняков?
Ремонтируя окраинный домишко, Аркадий Владимирович снаружи постарался оставить его в первозданной невзрачности – как будто предвидел грядущую бурю. На окна повесили блеклые ситцевые занавесочки, из-под которых выглядывал треснутый горшок с чахлой геранью – цветком рабочих окраин, наборные дубовые полы прикрыли домоткаными половичками, и не разберешь, дуб там али сосна самая дешевая. Крылечко немного расшатали, по торцам досок прошлись ручной пилой и дня два поливали теплой водой, куда щедро добавляли огородной земли – крепкие, солнечно сияющие доски моментально состарились, еще вчера новенькое крыльцо стало выглядеть ветхим от старости. Ну а заборчик и калитка и без того держались на честном слове: серая покосившаяся хлипкость, и ничего больше.
В общем, какой там «буржуйский» особняк! Так, убогий, одна радость, что двухэтажный, домишко бедных, почти нищих мещан, из тех, кто при «старом режиме» промышлял обедами вразнос и тому подобной мелочью. Ну или таких же, «вразнос» мастеровых, кому, акромя мелкой починки, никакой другой работы никогда не доставалось. Что с таких возьмешь?
Вообще-то «взять» было что. Кормились в основном тем, что удалось припасти: в подвале были припрятаны несколько мешков муки, картошки, здоровенная бутыль постного масла, соль (на нее, как будто это были деньги, меняли другие продукты, и не только продукты), керосин и всякое прочее. Страшно было, что придут, отыщут спрятанное и отнимут.