— Обед будет через тридцать минут. А пока — ты можешь погулять по окрестности, осмотреться… Надеюсь, с сегодняшнего дня ты будешь частой гостьей в этом доме, — задумчиво сказала она и вышла в коридор.
— Я тоже… надеюсь, — нахмурилась я, глядя ей вслед.
Скитания по земле О`Брайенов привели к тому, что я накрутила себя до предела! Нет, мои глаза и душу безумно радовали зелёные просторы, старые величественные деревья, валуны, разбросанные по полю в порядке, известном только Богу… Но мой мозг никак не мог успокоиться, цепляясь за обрывки разных фраз, произнесённых матерью Киана и самим ирландцем… Что-то мешало мне расслабиться и просто ждать вечера (о еде я даже думать не могла, хоть и понимала, что посетить обед придётся — хотя бы из вежливости). И странно, что меня до сих пор не познакомили ни с одним представителем моей «семьи». Я была не глупа и понимала, что у предыдущей Банши должны были остаться какие-то родственники. И, если рассуждать логически, они приходились родственниками и мне — пусть это была и седьмая вода на киселе.
Тем не менее, про них не было сказано ни слова.
Неужели и впрямь весь род вымер?..
— Мама сказала, что ты стала переходить на ирландский, — раздался за спиной голос Шона.
Я развернулась и посмотрела на него. В простом удобном свитере, потёртых джинсах, тяжелых кожаных ботинках… он был великолепен. Он был просто создан для этой земли. Его зелёные глаза светились силой и жизнью, а на лице больше не было того лениво-высокомерного выражения, которое я так часто видела в Италии.
— Кем ты работал во Флоренции? — спросила я.
— Писал музыку для модных показов, — спокойно отозвался Шон.
— Ты- музыкант? — удивилась я.
— И художник. И пою немного, — он оскалился, но это больше не выглядело агрессивно или отталкивающе. Он словно… стебал сам над собой. Ирландский воздух явно шёл ему на пользу.
— Ты талантлив, Шон, — улыбнулась я.
— Я в курсе, — не стал скромничать парень.
Теперь понятно, отчего Бека так его ревновала…
— Ваша мама рассказала мне про Иту… Мне очень жаль, — негромко сказала я.
— Скажи это Киану. А лучше — вообще ничего не говори, — как-то до странного холодно закончил он.
— Почему нельзя было сказать сразу? — просто спросила я, — Зачем нужны были эти секреты и недомолвки?
— А ты бы вот так сразу согласилась участвовать в воскрешении чужой жены? — Шон поднял бровь, глядя на меня не без сарказма.
— Согласна, всё вовремя, — хмыкнула я, затем помолчала, — Шон, почему ты беспокоился за Беку там, у самолёта? Этот ритуал может как-то повлиять на неё?
— За Беку? — Шон нахмурился, глядя мне в глаза, — Ты думаешь, я беспокоился о ней?