Она все раскачивалась на нем, а его рука тем временем соскользнула с ее грудей и, поднявшись вверх, накрыла ее щеку. Его поцелуи стали мягче, неспешнее; он все легче, все нежней прихватывал ее губы, тихо шепча:
– Саванна, Саванна, Саванна…
– Не останавливайся, – выдохнула она.
– Надо.
– Не надо.
– Я никого и никогда не хотел так сильно, как хочу тебя, – произнес он, покрывая поцелуями ее шею.
– Возьми меня, – попросила она, всхлипнув, когда он лизнул местечко, где ее шея переходила в плечо.
– Детка, ты наверняка пожалеешь об этом, – сказал он погустевшим от страсти голосом, продолжая целовать ее шею и обнаженную кожу груди, проводя кончиками пальцев по краю ее лица, и когда его большой палец мягко нажал на ее горло, она почувствовала себя уязвимой – полностью в его власти. Но она доверяла ему. И ей это нравилось.
– Нет. Не пожалею, Ашер. Ни капельки.
Он тихо рассмеялся у ее теплой груди, потом отстранился и взглянул ей в лицо.
– Мы прикончили две бутылки вина.
– Я не пьяная.
– Я знаю, – промолвил он мягко. – Но и не трезвая тоже. Что я буду за джентльмен, если воспользуюсь твоим состоянием?
Он поцеловал ее в лоб и, глубоко дыша, помог спуститься со своих коленей, а потом, когда она вновь прильнула к его груди, вздохнул.
– Дело не в том, что я не хочу, – сказал он. – Хочу. Ты даже не представляешь, как сильно.
– Представляю, – ответила она, опуская глаза туда, где бугрился перед его брюк.
Он неловко поерзал на кушетке.
– Ну, что я могу сказать? Так уж ты воздействуешь на меня, Саванна Кармайкл. Я глина в твоих руках.
– Скорее цемент.
– Саванна, – предостерегающе произнес он.
– И, увы, не в моих руках.
– Саванна!
– Хотя мне бы очень того хотелось.
– Иисусе.
– Пятилетний план, – напомнила она ему шаловливо. – Я хочу его знать. Только на сей раз без чепухи о невозможности получить то, что ты хочешь. Я ведь здесь, верно?
Его низкий голос был переполнен эмоциями, когда он ответил:
– Да, детка. Ты здесь.
Она прижалась к нему теснее, и они разговаривали, пока не взошло солнце, а после, убаюканная биением его сердца, она уснула.
Когда наутро Ашер проснулся, то первым, что он почувствовал, было восхитительное ощущение тяжести на груди, куда Саванна положила голову. А вот первым, что он увидел, было неодобрение на лице мисс Поттс, которая, подбоченившись, возвышалась над ними.
Ашер моргнул, и его рука, обнимающая Саванну, напряглась, точно защищая ее.
– Звонила ее мать.
– Ее мать? – сонно переспросил он.
– Спрашивала, где ее дочь, раз уж она не пришла ночевать.
– Она, наверное, забыла позвонить. Мы разговаривали до рассвета.