— Черт возьми! — прошептал милорд. — У миледи званый ужин, и меня замучат за мое опоздание…
Что и произошло, ибо леди Генриетта уже спустилась с лестницы и теперь сердито постукивала разукрашенным веером по ногтю большого пальца. Она смотрелась просто великолепно в прозрачном французском туалете, украшенном жемчугами. В ее напудренных волосах рдели розовые бутоны, однако ротик миледи исказился от гнева.
— Премилое же время вы избрали для возвращения из вашей поездки, милорд! Вы же обещали прибыть намного раньше! Мне пришлось принимать наших гостей без вас. А вы являетесь весь в дорожной пыли и неподобающе одетым. Я весьма и весьма недовольна…
— Прошу прощения, любовь моя, — начал оправдываться лорд Памфри, отвешивая низкий поклон, ибо он редко сердился на свою красивую и exigeante[14] супругу, — но задержка была неизбежна. Сразу перед въездом в Ньюбери, у самой заставы, нам преградила путь перевернутая повозка с мелом, а чтобы ее убрать с дороги, потребовалось время, и мы…
— А что это у вас на руках? — перебила его Генриетта. Лорд Памфри со смущенным видом поставил Фауну на пол.
— А это то, что я обещал моей дорогой миледи.
— Разве вы это мне обещали?! — воскликнула Генриетта и удивленно уставилась на маленькую девочку в скромном чепце и накидке. — Вы что, сошли с ума, Памфри?
Милорд дернул себя за мочку уха. К ним уже подходили гости, с любопытством разглядывая Фауну. Тут милорд несколько вызывающе шепнул Генриетте прямо в ухо:
— В Бристоль пришло работорговое судно. Вы же просили какое-нибудь существо, похожее на Зоббо Клариссы, однако я подумал, что это вам больше понравится, дорогая. Это квартеронка, и она в вашем распоряжении.
Генриетта была вне себя. Лорд Памфри наклонился, расстегнул на Фауне накидку и снял с нее шляпку. Девочка, полумертвая от страха, задрожала. Но мерцающий отблеск свечей окрасил завитушки ее волос в ярко-золотистый цвет и заиграл в огромных бархатных глазах. Нервно вцепившись в подол своего простенького платья, она чуть приподняла его, демонстрируя прелестные маленькие ножки с изящными стройными лодыжками. Со всех сторон послышались восхищенные возгласы гостей обоего пола:
— Однако она же совершенно белая!
— Золотоволосая квартеронка… невероятно!
— А какие восхитительные глаза и ресницы…
— Какая у нее кожа! Да она… это какое-то волшебство. Да такого не может быть!
Милорд, глуповато улыбаясь, стоял рядом, созерцая свое приобретение. Раздался сдержанный голос Генриетты:
— Отведите ее наверх.
Эти слова Фауна понимала. Она тут же протянула руки к милорду. Сердечко ее забилось от замешательства и страха перед неизвестностью.