– С удовольствием, но будет ли удобно?
– Этого никто не заметит. Тут каждый занят собой.
Они тихонечко вышли на крыльцо, потом в сад. Здесь дышалось свободней.
– Мой несчастный брат на всех заседаниях суда всегда проигрывает Юлиану Тендрякову. Это такой седой представительный мужчина. А судья всегда ему подыгрывает. У них кровная вражда, но при этом притворяются друзьями. Но если честно, то мой брат прав. Юлиан Тендряков строит свои обвинения на косвенных уликах, а не на конкретных фактах. А Иван не может этого себе позволить, слишком порядочный. Апелляции отклоняются. У судьи большие связи.
– О справедливости давно никто не думает.
Она на минуту остановилась и повернулась к нему лицом.
– Ты уже все обо мне знаешь?
– Я о тебе ничего не знаю, кроме того, что рассказала ты сама. И потом, я не местный.
– Но я тебе нравлюсь?
– Не то слово!
Вдруг она прижалась к нему.
Его затрясло от волнения. Целовались они долго, как юные любовники.
– Ты меня осчастливил. Я тысячу лет не целовалась. Не обижайся. Это была моя инициатива.
– Разве на такое обижаются? Это счастье.
– Ты понравился мне с первой минуты. Правда, есть еще одна причина. Я самая богатая невеста в городе. Мой брат пытается меня сосватать. Только вот женихи не те. Сначала они узнают, кто я, а потом липнут, как мухи к меду. Ни в одном претенденте я не видела искренних чувств. Поэтому в тридцать лет хожу незамужней. Мой отец тоже был судьей. А точнее, обычным вором. Нельзя же купаться в золоте на одну зарплату. Его чтили, носили на руках, таким его сделал бывший мэр. Он, кстати, погиб на охоте. Следом и отец мой умер. Вероятно, боялся разоблачений. Моего брата он ненавидел, называл его гнилым правдистом. Я тогда училась в Ленинграде и едва успела на похороны. Все свои ворованные богатства он оставил мне. Брату достался только второй особняк. Вот так и живем на чистом притворстве. И тут появляешься ты. У меня помутился рассудок. Одно твое желание может решить все. Хочешь, я тебе отдамся прямо в саду? Только скажи.
– И все же стоит проверить наши чувства, – сказал он.
– Хорошо. Мы поедем на дачу. Там воздух, вода, тишина. Дня на два.
– И ты объявишь наше решение гостям?
– Они от меня могут ждать чего угодно. Никто уже не удивляется моим выходкам. Главное, чтобы я в политику не лезла. Я и не лезу, иначе навела бы здесь порядок. Так что, едем, или ты струсил?
– Едем, – твердо заявил Арсений.
Книга вышла раньше, чем ее ждали. С одним, можно сказать, дефектом: автор не придавал ей большого значения. А зря. «Спинка» книги, словно плакатом, была закрыта его портретом. Спорить с коммерческим директором не имело смысла. Об оформлении книги в договоре с автором ничего не было сказано. Одно утешало: по словам Бориса, рукопись никто не читал. Кроме наборщицы, конечно. Но она, скорее всего, уже забыла текст. Профессионалки не помнят, что именно набирают, их память стирает ненужную информацию. Защитная реакция организма.