Дальше мы шли в молчании, каждая думала о своём. Я, например, радовалась, что жива. Рассказывая о случившемся, я говорила отстранённо, как будто не со мной это произошло. Всё же наверняка меня поят чем-то успокоительным, чтобы я не повторила попытки, но тем лучше. Находясь в таком состоянии, я могла ясно мыслить, не отвлекаясь на переживания.
— И что вы планируете дальше делать?
— Жить, — кратко ответила я. Это действительно было именно тем, что я собиралась делать. А ещё у меня созрел план, и я была полна решимости его исполнить.
Леди Паттерсон повернула голову в сторону, и предупредила:
— С вами хотят поговорить.
К нам приближался Владыка. Та бросила на меня обеспокоенный взгляд, молчаливо спрашивая, надо ли ей остаться.
— Всё хорошо, — успокоила её. С ним действительно нужно было поговорить. Не ожидала, что он появится так скоро, но бегать от него не собиралась.
Леди Паттерсон нас покинула, а мы так и остались стоять, смотря друг на друга. Я вот думала, как отреагирую на него, но не ожидала, что в душе будет пусто. Так воспринимаешь клиентов в банке, с которыми на работе общаешься. Смотрела на него спокойно, без вызова, как на чужого человека. Он не вызывал эмоций.
— Как вы себя чувствуете?
До всего произошедшего я бы не удержалась и ехидно поинтересовалась, с какой целью интересуется, но сейчас лишь вежливо ответила, что хорошо. Он смотрел, как бы ожидая продолжения, но я на вопрос ответила и молчала.
— Давайте пройдём в беседку, — наконец предложил он. — Вам полезен свежий воздух, но лучше не переутомляться.
Я сделала вид, что не заметила предложенной руки, идя к ближайшей беседке. Пусть я спокойна и всё такое, но не до такой степени, чтобы к нему прикасаться.
Придя туда, я тут же села, сложив руки на коленях. Люциан остался стоять, замерев напротив. Он напряжённо смотрел на меня, а потом заговорил:
— Я виноват перед вами. Хочу извиниться за то что сделал и наговорил. — Слова давались ему с трудом. Сразу видно, что не привык он признавать свою неправоту.
Не сомневалась, что нечто подобное он и скажет. Ему нужны дети, а моё ранение существенно тормозит реализацию данных планов.
— Ольга, скажите же хоть что-нибудь! — не выдержал он моего молчания.
— Что это меняет в тех планах на меня, что вы озвучили? — Смотреть на него снизу вверх мне не хотелось, и я рассматривала тонкую работу резьбы, украшавшей беседку.
— Всё! — он присел, опустившись на одно колено передо мной. Привлекая к себе внимание, и заставляя посмотреть на него. Сегодня он был гладко выбрит. Глаза решительно блестели, и что-то изменилось во взгляде. Лишь через мгновение я поняла, что в нём нет привычного высокомерия и отвращения. — Обещаю, я сделаю всё, чтобы загладить свою вину.