Знание-сила, 2004 № 08 (926) (Журнал «Знание-сила») - страница 24

Мифологическая "семиотика пространства" органично вытекала из традиционных религиозных представлений.

Вот пассаж из очерка И.Ф. Тюменева о путешествии из Петербурга в Новгород: "Только что мы переехали Обводный канал, и в окнах прекратилось мелькание темных полос мостовой клетки, как старичок, вытянув шею по направлению к левому окну, стал набожно креститься на видневшуюся среди зелени белую массу собора Александро-Невской лавры. (...)

— А вы знаете ли, кому я молился?

— Должно быть, Николаю-угоднику.

— Нет-с, Николай-угодник будет в свое время, он в Колпине. А я отдал прощальный поклон хозяину всей здешней местности, от Новгорода и до Финского залива, благоверному князю Александру Ярославичу.

— Вот что! Ну, это мне не могло прийти в голову.

— А вот Петру-то Великому пришло. Перенес его именно сюда, на Неву".

"Плохие" или "хорошие" районы есть почти в любом городе. Говорят, например, о "дурной", "зловещей" атмосфере Скобелевской (впоследствии — Советской) площади в Москве. Во многих городах "нехорошие места" чаще всего там, где прежде было кладбище или место наказаний. Так, в Петербурге, в Московском парке Победы многим становится не по себе, и это объясняют тем, что парк разбит на месте массовых захоронений жертв блокады. Славу "проклятого места" получил и участок Обводного канала от Бровского моста до устья реки. А в Иванове своя история о том, как в течение советских десятилетий ничего не удалось построить на месте взорванного городского собора: сколько раз ни начинали работу — по тем или иным причинам ее приходилось "замораживать".

Разговоры героя "Белых ночей" с петербургскими домами — гротескное выражение того же, что в более спокойной форме обнаруживает князь Мышкин, когда говорит Рогожину, что сразу, хотя и непонятно почему, узнал рогожинский дом. В таких отношениях с городом многие горожане, но оно лишь иногда фиксируется в литературе ("умное лицо Технологического института" — Гарин-Михайловский). Диалог между городом и горожанином может быть и замаскированным — часто возникающие, особенно применительно к Петербургу, мотивы города-лабиринта, который "морочит", "водит" человека.

Мифологическое истолкование городского пространства опирается на давнюю культурную традицию, сложившуюся, "откристаллизовавшуюся" вокруг осмысления храмовой архитектуры. П.А. Флоренский пишет об эзотерическом значении пространственных ориентиров в церкви: "Понятия "право" и "лево" с мифологических времен являются одним из самых очевидных и действенных в осмыслении человеком окружающего пространства и своего места в этом пространстве. Христианство почти на всех европейских языках утвердило за "правым" положительное направление, а за левым — путь "козлищ" ("И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую" — Мф.25,33), переводя проблему выбора сторон из пространственной в нравственную".