Ее разбудило солнце, на рассвете робко и как бы извиняясь нашедшее себе лазейку среди туч, и, открыв глаза, она уже знала, что они проспали слишком долго. Кения по времени на два часа опережала Швецию, и утро могло преподнести им любые сюрпризы.
Что-то было слишком поздно, но она не знала что.
Ее тело еще не успело толком отдохнуть от бурной ночи и остыть после пожара страсти, пожалуй охватившего в самый неподходящий момент. Анника повернула голову и уперлась взглядом в каштановые кудри на подушке рядом с ней. Она протянула руку и провела пальцами по ним, они оказались на удивление мягкими, как у маленького ребенка.
Слишком поздно или, пожалуй, все еще слишком рано. Она не знала. Прижалась к нему, обвила ногами его ноги и погладила рукой по плечам. Он проснулся и поцеловал ее. Они долго лежали неподвижно и смотрели друг на друга.
– Уже восемь, – прошептала она в его глаза.
Халениус крепко прижал ее к себе, и она почувствовала, как он вошел в нее опять, и еще раз, и ее по-прежнему влажное лоно почти сразу же приняло его, тогда как ему понадобилось время, чтобы набрать силу. Анника чувствовала, как его член увеличивался в размерах, и встречала его снова и снова, пока плечи Халениуса не расслабились и он не застонал, громко и протяжно.
– Боже праведный, – сказал он, – как я хочу отлить.
Она рассмеялась, пожалуй немного смущенно.
А потом они завтракали вместе за кухонным столом, йогуртом с грецкими орехами и бутербродами с печеночным паштетом, кофе и соком из красных апельсинов. Он сидел напротив нее в джинсах и рубашке нараспашку и читал «Дагенс нюхетер», шаря рукой в поисках своей кружки и роняя крошки на пол.
Анника не поднимала глаз от своего йогурта. Последние события представлялись сейчас приятным сном, который мог растаять как дым от одного неловкого взгляда, движения: его волосы при утреннем свете, вздымающаяся при дыхании грудная клетка, то, как он ушел с головой в передовицу, что он находился здесь, так близко к ней.
Она дышала открытым ртом, словно из опасения задохнуться от переполнявших ее чувств.
Халениус сложил газету и отложил ее в оконную нишу.
– Мне пора заняться делами.
И прошел мимо, не прикоснувшись к ней.
Анника долго принимала душ одна, казалось чувствуя каждую клеточку своего тела. Капли воды впивались в ее кожу, как иголки.
Она воспользовалась случаем и прибралась в ванне, смыла остатки блевотины с унитаза, вытерла зеркало, раковину и кафельный пол. Халениус в спальне говорил по-английски по своему мобильнику.
Анника надела чистые голубые джинсы и шелковую блузку. Халениус закончил один разговор и начал новый. Она пошла в комнату детей и продолжила разбираться с их гардеробом.