Анника не ответила.
– Я сказал, что у тебя нет возможности заплатить выкуп в размере сорока миллионов долларов. Объяснил, что ты живешь в съемной квартире и у тебя двое детей и обычная работа, но сообщил также, что у тебя есть небольшая сумма, полученная в виде страховки за сгоревшую виллу, и что ты сходишь в свой банк в понедельник и узнаешь, как много сможешь получить от них.
Анника резко выпрямилась на диване.
– На кой черт ты рассказал это? Сейчас ведь ему известно, что у нас есть деньги!
– Томаса спросят обо всех ваших средствах, и он проговорится.
– Ты так думаешь!
Халениус поднял на нее глаза.
– Не сомневайся.
Анника встала и вышла на кухню. Халениус последовал за ней.
– Они никогда не должны уличать нас во лжи. Тогда переговоры начнутся снова, и не с нуля, а с минус ста.
Она прислонилась к мойке и скрестила руки на груди.
– Выходит, сейчас ты и похититель лучшие друзья, не так ли?
Халениус подошел вплотную к ней, его глаза налились кровью.
– Я буду стоять на голове и петь «Марсельезу» задом наперед, если это поможет Томасу вернуться домой к тебе и детям, – ответил он, направился в прихожую, надел куртку и ботинки. – Компьютер пусть останется, – сказал он. – Я вернусь завтра рано утром.
И прежде чем Анника успела произнести еще хоть слово, попросить прощения или поблагодарить, исчез за дверью.
Я проснулся от вони. Она не имела ничего общего с другими неприятными амбре, когда-либо достигавшими моего обоняния, ни испортившейся салаки или креветок, ни бытовых отходов, и была тяжелой и едкой, с привкусом аммиака.
– Эй, – прошептал я датчанину. – Чувствуешь запах? Что это такое?
Он не ответил.
Снаружи уже рассвело. Заменявший дверь лист железа четко выделялся на фоне стены благодаря яркому желтоватому ореолу. Мне стало интересно, который сейчас час. У экватора солнце встает рано, значит, наверное, где-то шесть или семь часов. А с учетом двухчасовой разницы дома только четыре или пять утра. Анника наверняка еще спит. А дети, пожалуй, лежат с ней в нашей большой кровати. Собственно, мы договорились, что каждый должен спать в своей, но, насколько мне известно, Анника отступает от данного правила порой, когда я в отъезде, особенно с Калле. У него случаются просто ужасные кошмары время от времени, и тогда она обычно берет его в нашу постель и укачивает, пока он не засыпает.
От недостатка влаги у меня кружилась голова и сердце стучало как заведенное. Рот был полон земли. Руки онемели, я повернулся на живот, стараясь вернуть их к жизни. Меня связали веревкой на сей раз, возможно, у них закончились пластиковые ремешки.