В условиях двоевластия этого следовало ожидать. С одной стороны, Временное правительство и присягнувшие ему казачьи войска, с другой — большевистские Советы, стремящиеся внести раскол в казачью среду, чтобы таким образом отнять у правительства послушные ему силы. В то время часть казаков еще не понимала, что казачество и большевизм несовместимы. Беднейшим казакам терять в начавшейся борьбе внутри казачьего общества было нечего. Многие из них или лишились своей земли, или забросили всякую деятельность на ней, оставив за собой только одно название — казак. Поэтому разговоры об изъятии части земли у казаков в пользу крестьян и иногородних их волновали меньше всего. Они готовы были поделиться тем, чего у них не было. Зато другой части казачества, а их было абсолютное большинство, не нравилась перспектива изъятия земли, исторически принадлежавшей им.
Исследователь казачества А.П. Ермолин в своей книге «Революция и казачество» буквально везде разделяет его на «трудовое и офицерско-кулацкое», понимая под трудовым казачеством только бедняка и середняка.
Исходя из этого принципа разделения казачества кулак не являлся тружеником, следовательно, за счет его — эксплуататора — можно было решить земельный вопрос, отобрав излишки земли в пользу неимущих.
В начавшемся бы при этом процессе перераспределения земель неизбежно пострадали и те, кто относился к трудовому казачеству, так как они тоже теряли свою выгоду от использования общественных станичных и запасных войсковых земель, ликвидируемых в пользу крестьян и иногородних.
Готово ли было абсолютное большинство казаков войска поделиться с кем-то основой своего богатства и существования — землей? Нет, никогда!
Заставить казаков отдать землю можно было только силой или обманом, и тот и другой способы успешно применили большевики в период расказачивания. Однако в первые дни борьбы за власть и Временное правительство, и большевики не посягали на земельную собственность казаков, заигрывали с ними, пытаясь посулами и обещаниями привлечь их на свою сторону.
Плохо понимавшие происходящие в стране перемены казаки не могли вовремя разобраться, что их ждет впереди, если к власти придут большевики. Одурманенные громкими революционными фразами и призывами, они поддавались всеобщему психозу буйствующей митинговой толпы, не верили своим офицерам, а прислушивались к агитаторам, порой не знающим нужд казачества. Новизна обстановки, надежда на изменение формы отбывания воинской повинности, ликвидации податей и налогов, возможность чувствовать себя на равных с офицерами и лишний раз прикрикнуть на них радовали и прельщали казаков до тех пор, пока остро не встал земельный вопрос. Но тогда его никто не поднимал. Казаки верили, что, устранив все, что им мешает, уравнявшись в правах со всем населением, они сохранят и свои привилегии на землю. Глубокое заблуждение, вылившееся потом в трагедию.