Постояв еще немного, мы в бинокли рассмотрели, что стреляет по нас пулемет от крайней хаты; заметили и группы людей около. Но нигде, ни в селении, ни около противника не было видно. Очевидно, его силы, атаковавшие Татарку, были в самом селении и выйти из него пока не решались. Все поле от селения до Базовой горы было чисто.
Эта наша разведка указывала нам на одно, – что наступать с этого места самурцам было невыгодно: слишком открытая и гладкая местность, никаких укрытий, не за что зацепиться.
Закурив папиросу, Шаберт предложил пройтись влево посмотреть, нет ли где удобных подступов, чтобы больше сблизиться с противником незаметно. Пошли. Прошли с полверсты. Ничего нового не обрели. Увидели влево сзади казачью лаву (сотня полковника Шинкаренко), которая передвигалась вправо, то есть в сторону 3-й дивизии, откуда-то с севера. Когда к нам приблизился один всадник из числа начальствующих лиц, мы спросили его, не видать ли, не наступают ли корниловцы. Ответил, что ничего не видел и не знает об этом. Я тогда именем начальника дивизии приказал ему передать своему командиру сотни, чтобы он сейчас же выслал разъезд к северу, в сторону Ставрополя для установления связи с ожидающимся оттуда Корниловским полком и что, как только движение последнего будет замечено, чтобы немедленно сообщено было сюда, нам.
Всадник повернул и куда-то скрылся. А мы остались и продолжали наблюдать. И кстати. Поле между г. Базовой и Татаркой стало оживать. Оттуда-то, как нам казалось, из-за Базовой горы, стали вдруг вываливаться большевицкие цепи, только цепи. И странно – они образовали фронт в сторону Татарки и, пожалуй, даже еще восточнее. Двигались-двигались эти цепи и залегли. «Что за оказия?» – дивились мы, и промелькнула было мысль: «Уж не наши ли это, не корниловцы ли?» Но стрельбы никакой: очевидно, большевики. А скоро всякое сомнение исчезло, ясно стало, что это именно они: появились фигуры, сначала одиночные, а потом группами и на Базовой горе; затем по южному, юго-восточному скату горы стали подниматься на ее вершину еще колонны, небольшие, а за ними и орудийная запряжка.
Как раз в этот момент пришло от казаков известие, что «корниловцы наступают». Мы условились с Шабертом, что я поеду навстречу корниловцам и ориентирую их в обстановке у нас, рекомендуя им забирать возможно восточнее, даже по ту, по восточную сторону горы Базовой; а он, Шаберт, будет согласовывать свои действия с ними.
Я отправился навстречу корниловцам, чтобы повидать их командира. Скоро передо мною открылись их наступающие цепи. Шли они ходко, не останавливаясь, и направлялись на Базовую гору с северо-запада. Подъезжая к ним ближе, я определил, однако, что наступление ведет лишь один батальон. Возник вопрос: где же остальные? Завидев за батальоном группу людей, за которой вели лошадей, я направился к ней, полагая, что это начальствующие лица. Так оно и оказалось: на мой вопрос поравнявшимся со мною корниловцам, где командир полка, они ответили, что не знают, где-то остался с главными силами, а что здесь сзади – командир батальона, и указали при этом на замеченную мною группу. Действительно, это был командир батальона полковник гвардии (Варшавской)