Вот таким образом Поль, бродяга, предоставленный самому себе с раннего детства, появился на пикнике воскресной школы без шляпы и курточки, в неуклюжих башмаках, сквозь дырки которых выглядывали маленькие грязные пальцы ног, в рваных и бесформенных штанишках, державшихся на его особе только на одной подтяжке. Хорошо одетые дети сторонились его, отпуская грубые замечания по свойственной их возрасту жестокости. Поль, однако, не обращал на это никакого внимания — положение парии было для него привычным. Он был тут для собственного удовольствия. Предстояла поездка в поезде. Предстоял замечательный завтрак на траве среди деревьев в парке одного вельможи. Предстояло есть и пить поразительные вещи: варенье, имбирное пиво, пироги! Так передавала молва, а для Поля молва была евангельской истиной. Что же значили насмешки малолетних негодяев перед лицом всех этих неиспытанных радостей?
Но не следует думать, что маленький Поль Кегуорти формулировал свои мысли на языке тех ангелов, которых видел на картинках. Речь детей Блэдстона ошарашила бы и команду грузового парохода. Недаром юношество севера Англии гордится своей мужественностью.
Воскресная школа под предводительством причетников и учителей ждала прибытия викария. Мрачное солнце Блэдстона заливало асфальт двора, от которого подымался горячий пар, заставляющий причетников обмахиваться черными соломенными шляпами, а маленьких мальчиков в накрахмаленных воротничках задыхаться от жары, и в тихом воздухе над грязным городом повисло бледное от дыма небо. Наконец раздался звук колес и над забором школьного двора показалась голова кучера викария. Потом ворота отворились и стали видны сам викарий с женой и дочерью, мисс Мируетер, и Мэзи Шепхерд. Причт и учителя встретили их дружным приветствием.
Мэзи Шепхерд, чужестранка в этих краях, хорошенькая, самоуверенная и вместе с тем краснеющая от всякого пустяка, через несколько минут отделилась от группы старших и начала с любопытством разглядывать детвору. Она была лондонская барышня, из головы ее еще не выветрились восторги «первого сезона», и она никогда в жизни не бывала на пикнике воскресной школы. Мэдж Мируетер, старая школьная подруга, попросила ее помочь ей развлекать девочек. Одному небу было известно, как она справится с этой задачей. Уж одно их непонятное ланкастерское наречие наполняло Мэзи ужасом. Шеренга упрямых замкнутых лиц пугала ее; она повернулась к мальчикам, но увидела только одного: маленькое пугало без шляпы, без куртки, стройное, стоявшее в грациозной позе среди своих опрятных товарищей со странным и живым несоответствием эллинского Гермеса