— Если бы я знал, ваше величество, что королевское правосудие вмешалось в мое дело, то я бы сразу прекратил голодовку.
На это два взрослых человека в генеральских чинах не нашлись, что мне сказать. Видимо, они этот вопрос считали само собой решенным и не поинтересовались реальным положением вещей. Возникла неловкая пауза. Разряжая ее, адъютант позвонил в колокольчик.
Вошедший в камеру строевым шагом гвардейский офицер нес в руках покрытый платком поднос. Он остановился, всего на один шаг не доходя до короля, и так щелкнул каблуками, что мелодично зазвеневшие шпоры перекрыли стук каблуков.
Вскочивший адъютант мгновенно переместился к вошедшему персонажу и сдернул платок с подноса.
— Сидите, Кобчик, — сказал король и сам, не вставая, взял с подноса кортик с золотым эфесом в черных лакированных ножнах.
Перевернул его и протянул ко мне рукоятью так, чтобы была видна выгравированная на крестовине эфеса надпись «За храбрость». В дополнение с ручки кортика свисал темляк из муаровой ленты цветов Солдатского креста.
— Савва Кобчик, за спасение командира моего воздухоплавательного отряда, сопряженное с риском для собственной жизни, я награждаю вас этим золотым оружием. Носите с честью.
Я взял кортик в руки. Нажал на кнопку стопора и чуть вынул блеснувшее сизым холодом лезвие из ножен. Склонился и поцеловал клинок. Предательская слеза покатилась из уголка правого глаза. Горло словно перехватило. Надо было что-то сказать, но я не мог. Как онемел.
Король терпеливо ждал.
— Моя жизнь принадлежит вам, ваше величество, — наконец-то хрипло разродился я нужной благодарственной фразой.
— Смотри, Онкен, сразу видно настоящего горца, — улыбнулся король. — Когда я его награждал военным орденом, он так не волновался. А вот хороший клинок для них все…
Внесли три серебряных кубка и бутылку вина.
— За тебя, Савва Кобчик. За твою верную службу мне, — произнес король тост, слегка подняв в мою сторону свою емкость, и с удовольствием выпил.
— Один вопрос еще, ваше величество.
— Валяй, Савва. Сегодня я добрый.
— Что за четыре тысячи золотых в банке на мое имя, якобы полученные от врага, которыми меня обличали?
Король и его адъютант даже не засмеялись, а заржали, как полигонные стирхи.
— Это твои деньги, Кобчик, — ответил мне адъютант вместо короля. — Законные. Лицензионные выплаты за использование твоих патентов на экономичные печки «Булерьян» и «самовары Кобчика». Ты можешь ими свободно распоряжаться после выплаты десятипроцентного налога.
И тут я тупо ляпнул:
— А печка «буржуйка»?
Мои гости опять засмеялись.