Так что, прикинув к носу, чем предстоит мне заниматься дальше, по дороге «изобретал» я разборный походный кульман, какой видел еще на Земле в полку у вертолетчиков, поелику предвидел, что чертить нам придется много. Скорее всего — красиво копировать, что начальство второпях накорябает. Ксероксов тут еще долго не предвидится.
Железнодорожный пейзаж империи мало отличался от привычного для меня земного: мосты, реки, поля, леса, придорожные поселки с аккуратными домиками и садами при них. Деревни вдалеке. Возделанные поля, на которых активно убирали урожай. Города с большими пафосными вокзалами и целыми районами деревянных пакгаузов. На станциях дежурные путейские в красных шапках и жандармы в лакированных касках с саблями на боку и револьверами в белых кобурах. Торговки нехитрой снедью для тех проезжающих, которых в вокзальные буфеты для чистой публики не пускали, пока паровоз заправлялся водой. Для тех же пассажиров и бесплатный кипяток на каждой станции из титана в общем зале. Кран через стену выведен на улицу. Все это хорошо наблюдалось в открытую по теплому времени сдвижную дверь теплушки.
Паровоз свистел, периодически приветствуя кого-то нам неведомого, дымил, и колеса наматывали километры. А мы отдыхали от трудов праведных. Воистину, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Особенно солдату. Выспались за время пути на год вперед.
Батальонный инженер и в дороге продолжал со мной заниматься математикой, с восторгом удивляясь тому, как я легко щелкаю задачки для начальной школы. Вызывал каждый день вестовым меня к себе в купе и натаскивал минимум до следующей большой станции часа полтора-два, а то и дольше. Видать, ему и самому в пути было скучно. А не дай ушедшие боги нам где-то в тупичке постоять сутки, так и весь день был посвящен математике и черчению.
К арифметике инженер быстро подключил геометрию, и я в очередной раз решал простые теоремы, в том числе и знаменитые «пифагоровы штаны», только тут они по-другому назывались — «детской распашонкой». В общем, полный курс землеустройства с армейским уклоном в меня активно вдалбливали. Никакой особой теории, только практические задачи. А цифры тут хоть и другого начертания, но десятичные, как наши арабские. С ними проблем не было.
Чуял я, что у инженер-капитана на меня какие-то далеко идущие виды образовались, только он мне об этом не говорил. Но я и сам знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И то для второй по очереди мышки. Но знания, точнее их официальное происхождение, были для меня важнее.
Если время позволяло, то и имперский язык в ход шел, и осваивался он у меня не то чтобы легко, но без напряга. По крайней мере, в устной форме. Все-таки пятый язык за свою жизнь изучаю. Но без засад не обошлось. В имперском филологи от большого ума навтыкали дофигища всяких дифтонгов и прочих заковырок, когда три-четыре буквы обозначают один звук, чего в рецком совсем не было. Там на каждый звук одна буква. К тому же алфавиты практически одинаковые. Так что поначалу я путался.