Курировать этот проект с удовольствием взялся каплей.
Через две недели прекрасным погожим днем под первые красивые редкие и пушистые снежинки состоялся на вокзале пафосный митинг и манифестация.
Король на фоне длинных орудийных жерл раздавал на перроне гвардейские знамена железнодорожным артиллеристам и принимал их торжественные клятвы.
Пушечные дивизионы также стали лейб-гвардией, как и мортирные полки. И также с эпитетом «особого могущества».
Как я и подозревал, когда склепали вторую восьмидюймовую мортиру, она тоже стала отдельным полком. Шушукались меж собой заводские, что им привезли в депо ствол аж десятидюймовой короткой пушки. Ее сняли со старого, списанного уже броненосца. Специально для переделки в гаубицу на железном ходу.
Король так развлекается или реально к наступлению готовятся?
Шеренги пушкарей в черной коже и красных штанах коленопреклоненные перед склоненными к королю знаменами со слезой на глазах клялись биться с врагом до последней капли крови. Свои кожаные шлемы, так похожие на советские танкистские середины тридцатых годов, они повесили на сгиб левого локтя. На шее у каждого очки-консервы. Из холодного оружия у всех только короткие морские кортики.
Потом король вручал боевые стяги знаменосцам новых гвардейских полков и отдельных дивизионов.
Паровозы шипели и фыркали белым паром.
Орудия гордо старались проткнуть небо.
Король на этом фоне красиво позировал.
Фотографы изводили магний на вспышки.
Экзальтированные дамочки падали в обморок от избытка чувств на руки сопровождающих их мужчин. Что удивительно, ни одна не промахнулась.
Не хватало только берущей за душу и трясущей ее музыки типа «Вставай, страна огромная…» из черной тарелки репродуктора над перроном.
Что-то сдвинулось в бюрократических шестеренках королевства в сторону активизации внутренней пропаганды. Скорее всего, то, что вопреки довоенным планам война все-таки неопределенно затянулась. В штабе об этом половина разговоров велась в столовой.
Полагаю все же, что первым маленьким камешком, столкнувшим мощную лавину пропаганды, явился сопровождающий нас на укрепрайон Данко Шибз с треногой фотоаппарата, навязавшийся с нами в инспекцию. Брать его мы не хотели, но последовал звонок из дворца, и скрепя сердце Вахрумка согласился. А по приезду обратно в город «фотографический художник» разродился целой серией комиксов про войну. Иначе как назвать эту иллюстрированную публикацию длинной в недельный марафон на разворот ежедневной газеты с краткими емкими подписями? Завершающиеся каждый раз патриотическими призывами жертвовать деньги в «Королевский фонд обороны» на организацию в окопах полевых бань и вошебоек.