— То есть, вам сейчас двадцать девять лет?
— Нет, Иван Христофорович, — не согласилась Лиза. — Мне сказали, я в коме семь месяцев пролежала. Стало быть, мне сейчас тридцать. День рождения как, раз в январе был.
— А в армии с какого года? — ничуть не смутившись, продолжил расспрашивать «доктор».
— На службе с четырнадцатого, но не в армии, а на флоте. Есть разница.
— Считаете флотских круче? — прищурился Иван Христофорович.
— А тут и считать нечего! — отрезала Лиза, вживаясь в образ. — Это все признают.
— Допустим, — кивнул «доктор». — Вы где живете?
«Интересный вопрос…»
— Когда где! — если бы могла, пожала бы плечами, но правое плечо ломило не по-детски, да и голову лучше было оставить в покое. — Иногда на базе, иногда на борту. Но вы, верно, имеете в виду мой официальный адрес. Тогда, Шлиссельбург, Смолянка, дом Корзухина, двенадцатый этаж.
— Вам принадлежит весь этаж?
— Да, — подтвердила Лиза, — но мои апартаменты именные. Просто «Браге», без номера.
— Дорогая собственность.
— По наследству досталась.
— От родителей?
— Нет, от дяди — брата отца.
— От Андрея Николаевича?
— Нет, возразила Лиза, — от адмирала Дмитрия Николаевича Браге. И вот, что, доктор. Хочу сразу же прояснить. Я знаю, чем отличается опросник психиатра от допроса контрразведчика. А вы даже не флотский, а кирза паршивая! И звание у вас, наверняка, невысокое. Что за притча? Я только из комы вышла, а вы ко мне с допросом? Я старший офицер, между прочим, и по званию равна армейскому штаб-майору. К тому же, как мне сообщили, награждена Полярной звездой! Хотите, напишу жалобу адмиралу Георгиевскому?
— Э! — опешил «доктор». — Я…
— Пошел вон, гаденыш! — прошипела по-змеиному Лиза, благо, что на ор сил все равно не нашлось. — И чтобы духу твоего здесь больше не было! Выблядок!
«Кто? — не поверила Лиза своим ушам. — Выблядок? Я и слова такого…»
Но нет! Знала, разумеется. Вот только не употребляла никогда. Но это полдела. А дело в том, что все здесь отчего-то говорили по-польски.
* * *
— Вот же, тварь! — вспылила Надежда, когда Лиза рассказала ей о визите подтянутого «доктора».
У Нади были дела в городе, но ближе к вечеру она появилась в палате и, продемонстрировав Лизе огромную сумку, сообщила:
— Апельсины, клюквенный морс, шоколад и все твои семейные альбомы!
— Мне твердую пищу нельзя… — вздохнула Лиза. — Пока…
— А мы понемножку! — возразила Надя. — Шоколад из Антверпена! Хороший! Я тебе его сейчас растоплю, попьешь горячим!
Вот тут Лиза ей все и рассказала.
— Вот же тварь!
— Ну, я ему так и сказала.
— Что тварью назвала? — улыбнулась Надя.