Казачков бросил гневный взгляд на Оболонскую, и его рожу перекосило от ярости. Весь он стал как натянутая струна – еще бы, в эту секунду решалась его судьба: или он хватает добычу и становится самым богатым человеком на всем острове (а главное – свободным), или… Впрочем, никаких «или», надо кончать этого докторишку…
Казачков, как хищник перед прыжком, осторожно прошелся туда-сюда, гипнотизируя молчащего Родина взглядом исподлобья. Родин же тем временем прикидывал, как ему лучше подступиться к этой бешеной собаке, каким из своих знаменитых ударов отправить безумца в нокаут. За время, проведенное в деревне айнов, он набрался сил и теперь чувствовал знакомое покалывание в пальцах рук, предвещающее хорошую драку.
Однако Вадим выкинул финт. Каторга научила его читать людей, как книгу, и по глазам Георгия он понял, что тот его нисколько не боится, а значит, уверен в своих силах.
«Ну-ну, посмотрим, что ты на это скажешь». Казачков усмехнулся, резким движением выхватил два охотничьих ножа и без предупреждения бросился на противника. Георгий сделал едва заметный шаг в сторону, ударив противника ногой, и тот, потеряв равновесие, чуть не упал. Оружие, правда, из рук не выпустил. Взревев от унижения, Казачков вскочил на ноги и несколько секунд крутил ножики, да настолько виртуозно, что они потерялись из виду в круговерти стали. Затем он сделал выпад правой рукой в сторону сердца Родина, но тот перехватил его запястье и с хрустом вывернул его, одновременно блокируя левую руку противника. Вадим вырвался, оттолкнул Георгия от себя и снова пошел на него, выставив лезвия вперед.
Изо рта Казачкова, как жаба, вывалилось смачное ругательство, сопровождаемое клубами пара, и он замахал руками так быстро, будто на него напали дикие осы. Лезвия ножей сверкали в лучах солнца, и стало сложно уследить, кто в этой схватке нападает, а кто защищается. Стоявшая поодаль Ася покрепче обняла прижавшегося к ней Кинтаро и закрыла ему уши руками, чтобы он не слышал жутких звуков ударов и пинков, лязга металла об металл и грозных выкриков Вадима.
Сама же она глаз не опускала – глядела завороженно, как ее возлюбленный, ни на секунду не теряя самообладания, умело реагирует на каждый выпад врага. И вот уже, казалось, движения Казачкова утратили былую стремительность и стройность – он рубил воздух бездумно, рассчитывая рано или поздно ранить Георгия, тогда как сам Родин защищался весьма ловко, экономя силы и не опускаясь до оскорблений. И в какое-то мгновение Вадим потерял бдительность и не заметил, как остался всего с одним ножом: жалкий докторишка улучил момент и врезал ребром ладони в какое-то секретное место, из-за чего правая кисть Казачкова будто отсохла, пальцы разжались, и выпавший нож был сию секунду отброшен ударом родинской ноги на безопасное расстояние.