У Бисера военно-воздушные силы окончательно отобрал император.
«Черный дракон» плавно взмыл в солнечные небеса и, набирая высоту, уходил на север от города.
За нами уже подтаскивали из ангара к причальной мачте малый полужесткий дирижабль, который сегодня патрулирует фронтовую реку на всем ее протяжении.
Я снова увидел под собой пейзаж компьютерной «стрелялки» с маленькими домами, тонкими нитками переплетений железных дорог и игрушечными поездами, узнаваемыми по тонким белым струйкам паровозных дымов. Станции выдавали себя пятнами грязно-серого смога паровозной гари.
Радость полета взвинтила во мне эйфорию, и душа пела. Я лечу…
Весь экипаж экипировался, как на Северный полюс. Даже лица прикрыли масками из кротовых шкурок, несмотря на то, что перед полетом обильно намазались гусиным жиром.
— Надень, Савва, наверху будет очень ветрено и холодно, — предупредил меня Плотто, подавая такую маску. — Лицо обморозить как нечего делать.
С собой на испытания взяли три пулемета. Два 11-миллиметровых «Гочкиз-А» («А» — это означало «авиационный»), причем с одного я снял воздушный радиатор, памятуя, что в моем мире их в авиации даже с «Льюисов» снимали. На высоте для охлаждения ствола достаточно было встречного потока воздуха даже на тихоходных этажерках. Вот и сравним. И один 6,5-миллиметровый «Гочкиз-Р» для затравочной стрельбы, поскольку для крупнокалиберных боезапас ограниченный, особенно зажигательных пуль.
Оба «крупняка» были стационарно установлены по бортам гондолы на специальных станках. А для ручника поставили на борта временные хомуты креплений на «барашках». Плохо вот только то, что брезентовый гильзосборник на ручной пулемет заранее не предусмотрели. Гильзы разлетятся по всей гондоле — как бы ноги не переломать на них.
Кроме пулеметов дирижабль нес, как всегда, полный комплект бомбовой нагрузки. Из новинок подвесили десять 150-килограммовых бомб с экразитом, переделанных из старых 10-дюймовых морских снарядов еще для первых казнозарядных пушек, снятых уже с вооружения. Остальные привычные уже 50-килограммовки «воздушного снаряда Плотто». И небольшой груз листовок для сброса над городом — генерал Молас не пренебрегал агитацией и пропагандой.
Встречный ветер, дико завывая, сильно дул в открытые амбразуры пулеметов и пробирал даже сквозь меховую одежду. На высоте километра было не меньше минус двадцати. А чапать нам до Щеттинпорта осталось никак не меньше двух часов. Крейсерская скорость у «Черного дракона» где-то сто километров в час. На форсаже сто двадцать.
Шибза с нами не было. На таком морозе его аппаратура отказывалась работать. Так что воздушная разведка велась по старинке — с помощью карандаша и блокнота, которые летуны как-то умудрялись держать в толстых меховых рукавицах. У меня не получалось. Обратил внимание на этот факт Плотто.