Испугавшись, как бы дедушка Аиду душу не отдал на моём дежурстве, подскочила к Листушкину, и с удивлением констатировала вполне-таки живого деда, с кряхтением взбирающегося обратно на стул, но Агриппина Аркадьевна отчего-то никак не умолкала:
— Да на кого же ты меня, родненький, поки-и-инул? С тремя… Нет, пятью детьми-то одну-оденёшеньку остави-и-ил!..
— Пина, что случилось? — аж зубы сводит, как она противно голосит.
— Так Нигорушка-то того… этого! — согласитесь, ответ выше всяких похвал.
— Вот он, ваш Нигорушка, жив-здоров, кашку за обе щёчки уплетает, — решила я всё-таки внести зерно рациональности в наш сумбурный разговор. — И, кстати, уже вашу порцию благополучно умял.
— Да? Так он же только шо при смерти был! — Недоверчиво уставилась на меня пенсионерка, а потом пнула жениха ногой, видимо, проверяя правдивость моих слов.
— Встреча дамы с косой и вашего жениха временно откладывается, — констатировала, меланхолично наблюдая, как Нигорушка умалывает уже и фрукты (и куда только влазит, ведь худой, словно Аид после недельной забастовки грешника-повара?..). — Нигор, может, вы нам сможете объяснить, что случилось?
— Да ничего особенного, просто меня по голове что-то ударило, вот я под стол кулем и свалился, — оторвавшись от грозди винограда, дал свидетельские показания дедок. — Ну, а Пина, наверное, подумал, будто я ласты склеил, и как начала голосить… А продукты-то простаивают, вот я и подумал: чего зря еде-то пропадать, раз бабулька «зависла» на истерике, вот и… — махнул он старческой рукой на полупустой стол.
— А почему тогда Пина, как потерпевшая орёт до сих пор? — Справедливо рассудив, что на данный момент Листушкин более адекватен и способен поддержать нормальный разговор, задала закономерный вопрос.
— Да он же, супостат, всё еду в одно рыло сожрал! — а сколько обиды в голосе-то, я прямо обзавидовалась.
— Дык ты же истерить начала! — возразил обжора.
— А ты всё сожрал! — не успокаивалась бабулька.
— Дык ты же…
Минут десять послушав их повторяющиеся аргументы на извечную тему стола и еды, плюнула и отчалила восвояси, оставив сладкую парочку на попечение дяди Фёдора — бессменного охранника парка, как-никак время позднее, а мне завтра на работу надо. За препирающихся пенсионеров я ни капельки не волновалась: дядя Фёдор их не только по домам развезёт, вызвав каретное такси[5], но и последствия неудавшегося свидания ликвидирует. Не зря же я ему целых три золотых за добросовестно выполненную работу отвалила!
Утро встретило меня… Короче, оно меня просто встретило. Безбожно проспав — всё же вчера вернулась домой далеко за полночь, — галопом неслась по улочкам нашего уютного городка, попутно впихивая в себя завтрак (читай: яблочком хрумкала), и приветственно кивая всем знакомым и веселящимся прохожим. Ввалившись в агентство, с удивлением констатировала отсутствие шефа на рабочем месте, чего с ним отродясь не происходило. Пока я тупо стояла и соображала, что же такого экстраординарного случилось, раз Эрик не вышел на работу, дверь тихонечко хлопнула и вкрадчивый женский голос невинно поинтересовался: