– Эллен, а когда мне можно будет подняться на вершины этих гор? Что там за ними – море?
– Нет, мисс Кэти, – отвечала я. – За ними другие горы, похожие на эти.
– А как выглядят эти горящие золотом скалы, когда стоишь прямо под ними? – спросила она однажды.
Ее поразили кручи Пеннистонских утесов и другие вершины неподалеку, купавшиеся в лучах закатного солнца, в то время как на все остальные части горного пейзажа уже спустилась тень. Я объяснила, что она видит всего лишь голые каменные стены, где только в расселинах достаточно земли, чтобы там могло вырасти чахлое деревце или кустик.
– А почему они еще на свету, когда здесь уже давно вечер? – полюбопытствовала она.
– Потому что они располагаются на гораздо большей высоте, чем наша усадьба, – объяснила я. – На эти скалы нипочем не вскарабкаться: уж больно они высокие и крутые. Зимой мороз приходит туда раньше, чем к нам. Даже в середине лета я, бывало, находила снег в той темной лощине на северо-восточном склоне.
– О, так ты бывала на этих утесах! – в восторге вскричала она. – Тогда и я смогу там очутиться, когда вырасту. А папа там бывал, Эллен?
– Папа сказал бы вам, мисс, – торопливо проговорила я, – что не стоит ходить в горы. Ничего интересного там нет. Вересковые пустоши, по которым вы с ним гуляете, гораздо живописнее, а уж парк усадьбы «Скворцы» – самое прекрасное место в мире!
– Но я знаю парк, как свои пять пальцев, а в горах ни разу не была, – пробормотала девочка про себя. – Как бы мне хотелось посмотреть на все вокруг с вершины самого высокого утеса! Моя пони Минни когда-нибудь домчит меня туда.
Одна из служанок упомянула Пещеру Фей, и Кэти сразу загорелась – она должна там побывать во что бы то ни стало! Девочка раз за разом приставала к мистеру Линтону, пока тот не пообещал ей это путешествие, когда она станет старше. Но мисс Кэти в то время измеряла свой возраст не годами, а месяцами и постоянно спрашивала: «Я уже достаточно выросла, чтобы взобраться на Пеннистонские утесы?» Дорога туда на одном из своих поворотов проходит совсем рядом с Грозовым Перевалом. У Эдгара недоставало смелости пройти по ней, поэтому девочка все время получала от него один и тот же ответ: «Не сейчас, дорогая, еще не время».
Как я уже говорила, миссис Хитклиф прожила еще лет двенадцать после того, как оставила своего супруга. В ее роду все были хрупкого телосложения. Ни Эдгар, ни Изабелла не могли похвастаться тем несокрушимым здоровьем, которое характерно для обитателей здешних мест. Какова была ее смертельная болезнь, я не знаю, но, кажется, они с Эдгаром страдали одним и тем же родом лихорадки, сначала развивавшейся медленно, а затем ставшей неизлечимой и буквально пожравшей их жизни. Она написала брату, что опасается за смертельный исход болезни, которая мучила ее вот уже четыре месяца, и умоляла его встретиться с ней, если возможно, потому что ей надо уладить много дел, она должна попрощаться с ним и передать ему с рук на руки маленького Линтона в целости и сохранности. Она надеялась, что Линтон сможет жить в усадьбе «Скворцы» на попечении Эдгара. Она убедила себя, что отец ребенка не собирается взваливать на себя обязанности по содержанию и воспитанию сына. Мой хозяин ни минуты не колебался исполнить просьбу сестры. Несмотря на то, что он с неохотой покидал свой дом во всех остальных случаях, в этот раз, получив ее письмо, он тут же отправился в дорогу. Он вверил Кэтрин моим заботам и наказал смотреть за ней в его отсутствие с особой бдительностью, повторяя бессчетное число раз, что ни под каким видом она не должна выходить за пределы парка, даже в моем сопровождении. Мысль о том, что девочка может пойти или поехать верхом куда-либо одна, даже не приходила ему в голову.