Она говорила очень мягко:
— Мы просто не могли переговорить об этом осмысленно, пока ты не побывал там, правда, Эрик?
Взгляд его обратился к пустой кушетке.
— Как глубоко все, что происходит между нами с первого мгновения?
Она вздохнула:
— Я хотела, чтобы это случилось там, — и улыбнулась. — Я наслаждалась.
— И не более — только наслаждалась?
— Не знаю. Я заботилась о тебе, обо всем, чему ты учил меня. Но я была там, куда хотела отвести и тебя.
— И как далеко я зашел?
Она поглядела на свои руки, беспомощно сложенные на столе, и пробормотала:
— Недалеко, как я думала. Это было все равно что показывать слепому картину. Пальцами он может получить некоторое представление о ее текстуре, ощутить темные пятна, которые неминуемо будут теплее, но насколько скудно его понимание.
— А ты воспринимаешь все — до квазаров? — выдохнул он. Джоэль гордо подняла голову, как бы бросая вызов их общему несчастью:
— Нет, я только начала, и это бесконечно. Разве ты не понимаешь, что это только половина чуда? Чем дальше, тем больше. Прямое переживание, столь же непосредственное, как зрение, прикосновение, голод и секс… переживание Истинной Реальности. Весь известный человечеству мир является всего лишь ее мимолетным случайным следствием. Каждый раз когда я попадаю в виртуальную реальность, я познаю ее лучше: она делает меня все более принадлежащей себе. Как я могу остановиться?
— А я не сумею этому выучиться?
Джоэль понимала, что он не уверен в себе.
— Нет, голотевт должен начинать в раннем возрасте, и ничем более не заниматься, в особенности в отроческие годы. — Глаза ее кольнули. — Прости, дорогой. Ты хороший, добрый и… Как бы я хотела, чтобы ты мог последовать за мной. Ты, как никто, заслуживаешь этого.
— А ты не хочешь вернуться туда, где мы встретились? — А ты?
Эрик так и не смог в точности вспомнить то, что произошло сегодня. Однако…
— Нет, — сказал он. — Более того, не посмею попробовать вновь. Это грозит привыканием… меня ждет лишь привыкание и безумие. Тебя же… — он пожал плечами. — Помнишь «Рубай»?
— Я слыхала о Хайяме, — отвечала Джоэль, — но у меня не было времени его прочесть.
Он процитировал:
Не век душе в сей плоти жизнь вести,
Открыты ей к Всевышнему пути.
Ну разве не позор, ну разве не позор, скажите,
Ей в этом прахе по земле брести?
Она кивнула:
— Старик был прав. Я читала, что этот Омар был математиком и астрономом. Наверно, ему жилось одиноко.
— Как и тебе, Джоэль?
— Не забывай, у меня есть и коллеги, пусть их немного. Я учу их… — Джоэль умолкла, перегнулась через стол и сказала с особой заботой: